Толлеус, искусник из Кордоса
Шрифт:
Все-таки не понятно, откуда пришли те видения? Никогда раньше старику не доводилось листать, точно книгу, чужие воспоминания. Только боги способны на такое. Там, в комендатуре, был бог – это точно. Могло быть так, что бог рылся в чужой памяти, а он – Толлеус – подсмотрел? – Одни домысли, а ответа нет…
За размышлениями Толлеус сам не заметил, как оказался один на темной улице в незнакомой части города. Грабителей он не опасался: все-таки внутри Серебряного Кольца живут аристократы, чей покой усердно охраняют многочисленные стражники. Когда они встретятся, а они всенепременно встретятся, можно будет спросить у них дорогу до посольства, только
Путников уже не было, однако немного впереди к ярко освещенному фонарем входу в чей-то особняк подкатила дорогая коляска. Из нее вышла богато одетая пара, и мужчина под ручку повел женщину по высокой лестнице на крыльцо. Кучер стегнул лошадь, готовый определить ее в конюшню на постой.
В голове возницы услужливое воображение уже рисовало щи с салом в дымящемся горшке, спящих на полатях детей, теплый и мягкий бок жены на пуховой перине. Неожиданно из темноты выступила необъятная фигура с палкой, встав между этой заманчивой перспективой и лошадью. Кучер придержал скакуна, прикидывая, благородного происхождения или нет старик, что стоит на пути. Если нет, то стегануть кнутом, чтобы убирался живее в сторону, если благородный, то вежливо попросить отойти.
Пока кучер пребывал в раздумьях, наглый старикашка подошел совсем близко и, звякнув монетами, велел отвезти его на окраину в один из дешевых трактиров под названием «Толстяк». Заработать, конечно, хотелось. Жена со щами подождет. Однако ехать через весь город на ночь глядя в бедные районы на дорогой хозяйской карете как-то боязно. Да и человек какой-то странный. Вроде как плюнешь – зашибешь – такой старый, но стоит, не качается. И голос такой повелительный, будто император собственной персоной. А если судить по одежде – так какой-нибудь цеховой подрядчик.
– Денег не хватит, любезный! – гаркнул кучер, махнув рукой на прибыль. – Иди своей дорогой!
Вновь из подсознания надвинулась жена в исподнем и с миской пирогов в руках. Так явственно, так заманчиво - аж внутри все затрепетало. Но толстяк в сером плаще и не думал уходить:
– Хорошие деньги предлагаю! Две серебряные монеты даю почти даром.
Аппетитные женские формы в голове кучера тотчас же превратились в серебряные кругляши, а те в свою очередь обернулись другими простыми, но обильными человеческими радостями.
– Уф! – хрюкнул возница, но тотчас тряхнул головой, разгоняя морок. «С дыркой в голове во рву найдут, а не деньги дадут», - неутешительная мысль, тотчас подхваченная воображением, совсем напугала кучера. – Не повезу! Дорогу! – взвизгнул он, замахиваясь кнутом. Старик даже не пошевелился, только посох в его руках вдруг пугающе засветился, а вокруг него закружились в танце болотные огоньки. Лошадь тревожно заржала, силясь сдвинуть с места карету, у которой отчего-то враз перестали крутиться все колеса.
– Не делай того, о чем пожалеешь! – голос чародея стал недовольным. – И не расстраивай меня! – При этих словах один огонек оторвался от посоха и повис в опасной близости от головы возницы, пульсируя, точно сердце. – Ну так что?
– Садитесь, господин! – не своим голосом пискнул кучер. Вся его красивая красная ливрея пропиталась потом. Шутка ли, так разговаривать с чародеем? Страшное проклятие было совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки! Пропади пропадом карета вместе с лошадью! Только навряд ли чародею
На постоялом дворе «Толстяк» ничего не изменилось: дверь после продолжительного стука открыл тот же звероподобный хозяин, стряпня его также была на удивление хороша, все та же химера противно булькала в конюшне. Грустный Оболиус нашелся там же, он сидел, поджав ноги и глядя на пламя свечи в фонаре.
– Это хорошо, господин, что вы пришли, - печально сказал он старику: - У меня совсем кончились деньги, и завтра утром нужно съезжать.
Толлеус согласно кивнул: в Палатке впопыхах он сунул в руки помощнику лишь одну монетку. Неизвестно, какая мысль взбрела бы в голову оболтуса завтра. Может быть, ему пришло на ум продать одну лошадь и съесть химеру или наоборот. Проверять предположение на практике не хотелось. Впрочем, с химерой и в самом деле надо что-то делать. Пока что она лишь ест и не приносит никакой пользы. Подросток тем временем продолжал:
– У меня с нитями совсем не ничего не выходит. Вот смотрите: я ее создаю, но она получается никакая. Ни зацепить ее, ни связать… Вообще никак не использовать! Господин, почему так? – на искусника уставилась пара больших зеленых глаз.
Старик нахмурился, разглядывая творение помощника. Действительно, это была самая настоящая искусная нить. И не важно, что она была в своем простейшем варианте, без свойств. Главное, что подросток как-то умудрился сформировать плетение и запитал его маной, причем он сделал это без посоха! Да, прежние искусники работали именно так. Но не от хорошей жизни, а элементарно из-за отсутствия жезлов. Толлеус еще в пору своего обучения знал о такой возможности и, как и все ученики, даже сдавал экзамен на формирование нитей своими силами, без подспорья в виде посоха или других искусных инструментов. Но это так – дань истории. Ходят байки, будто академики с легкостью плетут вязь без посоха. В молодости старик даже верил в это: могучие академики могут все! Однако время расставило все по своим местам: за всю свою жизнь ничего подобного ему видеть не приходилось.
Искусник по-новому посмотрел на своего помощника. Вот перед ним сидит рыжее дарование, которое без какого бы то ни было обучения вообще предъявляет экзаменационную работу последнего курса, да еще жалуется на некоторые трудности. У парня явный талант к Искусству, вдобавок есть желание этот талант развивать. Или тут кроется какой-то подвох?
– Где ты взял фрагменты? – подозрительно спросил он, вперив немигающий взгляд в ученика.
– Я ничего не брал! – надулся пацан и на всякий случай спрятал руки за спину. Толлеус, поморщившись, отмахнулся:
– Да не по-настоящему взял. Ты говоришь, что эта нить – твоя. Когда ты ее плел, из чего формировал структуру?
Оболиус, все еще насупившись, пожал плечами:
– Так ведь я много раз видел, как вы это делаете. Запомнил…
Искусник недоверчиво покачал головой. Потом сформировал рядом с нитью помощника свою – аналог простой веревки, только невидимый.
– Смотри внимательно, видишь разницу? – для пущего эффекта старик ткнул посохом в ученика. Тот боязливо попятился:
– В-в-вижу, - неуверенно ответил он.