Толлеус, искусник из Кордоса
Шрифт:
– А архейский амулет тоже из дерева сделаешь? – не унималось Альтер-эго.
– Нет, конечно. Но ведь можно собрать простого голема, без пальцев. В городе на хорошей дороге они не нужны вовсе. Тогда вполне можно обойтись обычными амулетами.
Пессимист замолчал, и старик понял, что идея в самом деле недурна.
Толлеус. Ручной труд.
День участия в финале турнира стремительно приближался. Уже вот-вот должны были начаться выступления в прочих номинациях, а там и до Полосы Препятствий рукой подать. Толлеус знал, что Маркус ежедневно посещает Арену, но сам он не стремился увидеть какой-нибудь конкурс красоты и грации. Его интересовала лишь своя номинация. В этот раз он твердо нацелился самолично хорошенько все осмотреть перед выступлением, чтобы быть во всеоружии. Так он
– В финале все по-другому, - сказал он. Как оказалось, не будет длинного пути, не будет толкотни на старте. Все участники будут выступать по очереди друг за другом, время от старта до финиша займет у каждого от силы полчаса. Но сами препятствия будут не в пример сложнее. Арену специально перестраивают каждый год ради одного этого выступления, не жалея сил, денег и чародейства. Маркус по многолетнему опыту посещения подобных мероприятий уверенно заявил, что на большущей овальной площади будет выстроено нечто вроде лабиринта под открытым небом. В нем нельзя заблудиться, но пройти его не просто. Будет три возможных маршрута, каждый из которых имеет свои нюансы. Где-то проще пройти тому, чья сильная сторона – ловкость, быстрота и филигранная точность управления, другой путь больше подойдет чародеям, чьи големы наиболее пластичны и функциональны, последний маршрут выбирают те, кто делает ставку на выносливость. Големщикам будет предложено попробовать свои силы на каждом маршруте, хотя многие ориентируются только на один из них. Никакой тайны в лабиринте нет. Непосредственно перед выступлением всех участников проведут по арене и покажут все отличия против прошлого года. Пока же оробосские власти по сложившейся традиции никого туда не пускают, провоцируя всевозможные слухи и подогревая тем самым и без того высокий интерес к мероприятию.
– Почему так? – искренне изумился Толлеус. – Мне казалось, финал должен быть такой же, как в отборочном турнире!
Маркус снисходительно усмехнулся:
– Отборочный турнир – это не тренировка, не ступенька к пьедесталу! Туда может заявиться любой желающий. Чародеи в своих школах все поголовно учатся создавать и управлять големами. Но сам понимаешь, что это все несерьезно. Да, любой их них может собрать вместе несколько палок и заставить их как-то двигаться. Но чихни у него за спиной – и он уже потерял концентрацию, и голем рассыпался. Таких «мастеров» надо отсеивать. Поэтому каждый новый участник должен доказать, что хорошо умеет управлять своим големом и при этом крепко держит над ним контроль. Именно поэтому там длинная дистанция и тяжелый маршрут в первую очередь для людей, чем для их творений. Когда участник покажет, что с этим у него проблем нет, вот тогда он уже допускается до финального турнира, где настоящие корифеи меряются мастерством. На Широтонской арене големщикам не надо месить ногами грязь, взбираться на горы и форсировать реки. В лабиринте для людей сделана удобная дорожка, где их жизни и здоровью ничего не угрожает. Зато големам пройти по-настоящему трудно.
Подивившись такому хитрому методу, Толлеус подсчитал время на весь турнир. Если по полчаса на участника, да каждый выступает трижды, то големов должно быть не больше десятка, чтобы уложиться в один день. Оказалось, что он недалек от истины: однажды в финале выступало всего двадцать чародеев, и никогда их не было больше пятидесяти.
– Тридцать минут – это максимум, обычно сходят с дистанции раньше, - сказал Маркус.
– Трижды выступают лишь единицы - големы у большинства специализированные. Кроме того, в Оробосе, как ты заметил, очень распространен тотализатор! – при этих словах посол брезгливо сморщился: - Так что на арену выходят сразу по трое, если они выбрали разные маршруты. Хотя лично я считаю, что познавательнее полностью смотреть выступление каждого участника, иначе приходится распылять внимание, и что-то интересное можно пропустить, – посол замолчал, но тут же вспомнил суть вопроса и добавил: Если участников будет много, судьи растянут бег с препятствиями на два или даже на три дня – это не возбраняется. Так что будут смотреть по ситуации.
Впрочем, Толлеусу пока хватало забот. Сделанные на заказ по человеческому образу и подобию руки для Паука неожиданно вызвали кучу проблем. Во-первых, из-за изменившегося центра тяжести голем ощутимо клевал носом. Чудесный артефакт помог, но не сразу: искусник потратил очень много времени,
Второй проблемой новых конечностей оказалось их управление. Самой рукой худо-бедно двигать получалось, но пальцы оказались Толлеусу «не по зубам». Потратив целый день, он понял лишь одно: так ничего не выйдет. Требовалось что-то другое.
Пожав плечами, искусник съездил к Маркусу и изложил свою проблему. В самом деле: почему только у него одного должна болеть голова? Пускай Империя помогает – нельзя все спрашивать лишь с одного старика, пусть даже главного конструктора. Посол пообещал подумать и сообщить результаты вечером.
Когда наступили сумерки, черная карета посольства подкатила к мастерской. Профессор Искусства выглядел немного расстроенным. У него в коллекции нашлось весьма интересное плетение, которое называлось «Призрачная длань». Оно формировало невидимую руку, послушно повторяющую на расстоянии все движения конечности искусника. При этом ее сила зависела не от мускулов человека, а от количества потраченной маны. Штука очень удобная. Если бы не турнир, то это решение было бы идеальным. Однако, по правилам соревнований големы должны были все делать сами, без помощи своих поводырей. То есть, на окружающий мир Паук должен был воздействовать только своей материальной сущностью. Если же предполагалось использовать Искусство, то все плетения требовалось активировать перед стартом. Даже защитную сферу, которую сделал старик для спасения своего бренного тела, придется поставить заранее или не пользоваться ею вовсе.
Толлеус тоже погрустнел. Не из-за того, что оказался в тупике: мысли по решению были. Просто очень уж хотелось сделать настоящую искусственную руку, как в памятном видении. На самом деле без нее легко можно было обойтись. Она нужна, чтобы убедить себя в том, будто все необходимые знания и навыки есть, что Видения не такие уж и заманчивые, чтобы слепо гоняться за ними.
Еще до ответа посла искусник уже подумывал сделать вместо пальцев нечто попроще типа тех челюстей, которые он пытался приспособить для жевания твердой пищи, пока не изобрел чудо-ложку. Конечно, свободы движения получилось бы мало: сжал-разжал – и все. Зато приделать такую клешню не сложно. Управлять ею будет не очень удобно, но можно наловчиться. Тонкие манипуляции такой рукой тоже не сделать. Так что если снова на мостовой блеснет монетка – поднять не получится. Но отбрасывать с дороги бревна – вполне, и этого должно быть достаточно. Правда, теперь, с новым плетением от Маркуса можно было подумать еще: оно открывало интересные перспективы.
Толлеус так и не пошел ночевать в гостиницу. Когда на улице окончательно стемнело, и зажглись звезды, он вытащил во двор кресло-качалку и долго-долго сидел, вдыхая едва уловимый на свежем воздухе капустный запах. В траве трещали вездесущие сверчки. Из-за стены изредка долетали звуки ночного города: вот, стуча колесами по булыжнику, проехала чья-то повозка, вот прошли, бряцая латами, ночные стражи, вот подвыпивший горожанин где-то вдалеке заорал песню. Старик сидел с закрытыми глазами, чуть покачиваясь в кресле, и думал. В какой-то момент его все-таки нашел сон, так что проснулся искусник, лишь когда солнечный луч скользнул по глазам, вынырнув над коньком крыши. Толлеусу снились разнообразные големы, которые под музыку танцевали замысловатый танец, зажав белоснежные платочки в своих клешнях. Старик старательно аккомпанировал им, выбивая ногой ритм, и милостиво кивал головой при каждом взмахе искусственных рук, потому что концерт был для него, големы искренне старались, и получалось у них хорошо.
Музыка в ушах сменилась шумом просыпающегося города. На удивление он запомнил все детали сна. Руки у всех големов были совершенно разные, но все по-своему хороши. У одного так вообще было нечто невообразимое: ни много, ни мало – стальные мускулы! Как такое возможно, чтобы холодный металл был мягкий и твердый одновременно, надуваясь и опадая, точно живая плоть, было совершенно непонятно. Эх, чего только во сне не увидишь!
Конструкции рук других големов были гораздо понятнее. И все же самой интересной идеей Толлеусу показалась клешня, работающая с помощью плетения Маркуса. Поэтому, наскоро умывшись и позавтракав остатками вчерашнего ужина, искусник сразу же приступил к экспериментам.