Толстая книга авторских былин от тёть Инн
Шрифт:
на базаре продать и тятьке
не отдать ни рубля!
А зачинщик этому — я,
то есть мы,
дураки.
Нет, так долго продолжаться не может.
Попадья наша снова хлопочет:
— Надо от дурней избавиться!
Эх, была бы она красавица,
приписали б мы ей любовей
поболее, чем на грядке морковей.
Но она тощее метлы,
и нету столько свеклы
нарумянить ей щёки.
Даже блины с припёком
краше её не делали.
— Так надо чтоб все поверили!
Мы пустим по городу слух,
мол, у древних старух
есть молодильное зелье,
Кто выпьет его, тот в веселье
начнёт тыщу лет проживать,
а может и все пять.
Вот от этого то зелья
попадья помолодеет!
Как сказали, так и сделали:
сплетни распустили
и сами в них поверили.
Вот прибегает как-то попадья:
— У соседки я намедни была,
та говорит: планида
скоро небом будет смыта,
а луна улетит далеко
в своё родное село!
И мол, есть на бел свете трава,
здоровье приносит она.
Пойдите-ка вы, дураки,
далече до той земли,
где молодильный отвар
людям раздают, как дар.
И ползем мы опять в поход
вперёд и только вперёд.
Добрались до бабы Яги:
— Каргушечка, помоги,
надобь нам такое зелье,
чтобы попадья в веселье
дни коротала и ночи,
и чтоб нас не гоняла.
— Точно!
Яга:
— Тут токо брага поможет.
— Нет, ейна совесть пить её гложет.
Ты б дала волшебной травы
для буйной бабьей головы.
— Так и быть, я наварю отвара
из змейгорыныча перегара.
Но токо сами не хлебните.
А то это, угорите.
А как сварила бабка зелье,
Тут и началось веселье.
Жить тыщу лет ведь всем охота.
Отхлебнули дураки. Колотит!
Так и ушли из ведьминого двора
куда нога их побрела.
А побрела нога на Кудыкину гору,
ведь именно там растут помидоры,
что сами прыгают в рот.
На пути вырос Вий-урод:
— Я уж земельку засеял,
всходы взрастил, развеял
все сомнения, жду урожай.
Помогите! Ведь я слеп.
Может всходы ест медведь,
а я мохнатого не вижу.
Оставайтесь! Не обижу.
— Не, у нас тоже…
нет рук, ушей и глагола.
Поэтому ждать помола
токо и остаётся.
— Значит, ваш брат сдаётся?
Васятка:
— Давайте поможем, а чё?
Дураки:
— У меня кривое плечо.
— А меня мать ещё дитяткой уронила,
и ушли от мя ум, похоть да сила.
— А я пойду, помогу, — сказал Василий.
И стал он немного красивей.
Гля-ка, гля-ка, народ,
Васятка сеет и жнёт,
да помидоры сажает.
Усталый ждёт урожая.
А как урожай собрал,
так он, как Муромец, стал:
остро зрение, слух,
и поёт не для старух,
а для девок заводных!
И берёт он друзей под дых
и кидает далеко,
аж в соседнее село.
И приземляются те
не в светлицу к попадье,
а в большую навозную кучу.
— Вот там им будет получше!
— Ну а дальше о чём сказка?
А о том: друг, с печки слазь-ка
и поправь забор кривой,
да работая, песнь пой.
— А с дураками то что стало?
Ах, да… те как умерли,
так попадью простили.
Но на ярмарку более не ходили,
потому как денег они отродясь не видали,
и от ангелов крылатых не слыхали,
где сытую жизнь задарма раздавали!
А Василий с Вием жили сыто,
не ходил Васятка боле битым.
Лешего кормил он и Ягу.
Поминал всё ту сковорду
от которой повелись его несчастья.
Вы ещё на печке? А ну, слазьте!
Карась Ивась
Как в озёрах глубоких
да в морях далёких
жили-были караси-иваси
жирные, как пороси!
И ходили они пузом по дну,
рыбку малую глотали … не одну!
Говорили иваси с набитым ртом.
А о чём шли разговоры? Ни о чём!
Но говорят, от разговоров тех,
да от прочих карасьих утех
озёра тихие дыбились,
моря глубокие пенились!
И жил средь них один карась
по фамилии Ивась,
а по прозвищу … пока не придумали,
да и не о том они думали,
а о новых морях мечтали,
старые им стали малы!
И сказал тогда Ивась:
— С насиженного места слазь
и бегом на разведку!
Судачат, что где-то
есть у наших вод суша,