Толстушка и красавчик

Ермолина Юлиана

— Нет, не угадал, — он опять закатил глаза, ему не нравится играть в догадки, а вот я вхожу во вкус, но с Сомовым нельзя переборщить. Он как ураган, всё сразу снесет со своего пути. — Можно сейчас вернуться к тому, для чего мы сюда пришли?

Он резко перевёл взгляд на меня, я прикусила нижнюю губу, и стало заметно, как его взгляд теплеет, синие глаза становятся темнее. Улыбка слегка касается уголков его губ.

— Нет, Соколова Маруся. Твой поезд ушел. Хотела поговорить, вот теперь сиди и беседуй, — мой милаш дуется, это так мило.

— Хорошо, как скажешь, Сомов Евгений, — я взяла его руку

в ладонь, переплела наши пальцы. — У тебя такие длинные пальцы, — он наблюдает за мной. Ему интересно какой у меня план. А у меня нет его. Я просто хочу ощутить его губы. Но он решил меня наказать, поэтому мне нужно приложить усилия, чтобы получить послабление наказания. Я стала второй рукой проводить по его свободной руке, нервно, неловко. Когда дошла до бицепсов, сжала их. — Такие крепкие руки, — он смотрит на меня уже с нескрываемой улыбкой. Стала дальше подниматься, провела одним пальцем по его шее, прямо по его татуировке, от чего его шея покрылась мурашками. Повторила несколько раз этот нежный обряд по шее. И снова улыбнулась. Поднялась до мочки уха, в котором была небольшая дырка для серьги. Точно, он же пришел с серьгой в универ. А почему сейчас не носит? Но это сейчас не важно. Не буду сбивать его настрой, ведь теперь у меня созрел план, как сделать так, чтобы он сам отказался от разговоров. Я сжала легонько его мочку уха и сразу стала проводить тонкую линию пальцем по подбородку. — Такой волевой подбородок. — Он сглотнул. Перешла к губам. Осторожно, очень легко прикасаясь к ним, провела по их контуру. Сама сглотнула, так как сразу во рту стало выделяться больше слюней. — Такие сладкие губы.

Не удержалась, и сама потянулась к нему за поцелуем. К черту все планы, наказание. Я хочу ощутить его поцелуй. Он моментально ответил мне, словно всё это время сидел в боевой готовности и ждал, когда я сорвусь. И, к слову, дождался.

По ощущениям мы целовались минут семь-десять. Я поняла, что пора останавливаться, когда он уже руками стал прикасаться через толстовку к моей груди. Не скажу, что мне не понравилось. Нет, наоборот, внутри меня разгорался до этого времени неизвестный мне огонь, мне хотелось большего, перейти эту грань, но было страшно. Было ощущение, что в любую минуту кто-то может зайти сюда. Я оторвалась и посмотрела на него. Он глубоко дышал, глаза из синих превратились в почти черные. Что-то далеко мы зашли с нашим поцелуем.

— Блин, Соколова, что ты делаешь со мной? Так-то знаешь, не очень удобно сидеть в штанах со стояком.

Я покраснела и машинально перевела взгляд на его штаны. Они заметно выпирали. Я смутилась. Мне захотелось закрыть лицо руками и кричать: «Это не я. Я тут не при чем». Почему-то стало неловко, хотя, по идее, должно быть неловко ему. Он прижал меня к себе и обнял.

— Прости, я не привык, что ты такая скромница у меня.

Поцеловал меня в макушку. И так стало спокойно в его объятиях. Его аромат окутывал и дарил ощущение блаженства и умиротворения. Он заботливый, и всё что говорил о нем Антон — неправда. Кстати, об Антоне. Нужно узнать, о чем они болтали.

— Женя, а о чем вы болтали с Антоном? Вас какое-то время не было.

Он убрал от меня объятия и выпрямился.

— Вот это правильно! Нужный разговор. Твой Антошенька сразу отрезвляет. Маша, я не

хочу, чтобы ты оставалась с ним наедине, — я с удивлением на него посмотрела.

— Почему? Мы уже столько времени с ним дружим. Чем он тебе не понравился? — смотрю на него, и его глаза приобретают синий оттенок. У него красивые глаза.

— Он мне не нравится всем. Начиная от внешнего вида и заканчивая безответной любовью к тебе, — я свела брови и нахмурилась.

— Какой любовью ко мне? Мы друзья. А то, что было на вечеринке, это просто Антошка перепил. И он просто по пьяни предложил научить меня целоваться. Просто по-дружески. Какая любовь. О чем ты?

Он покачал головой.

— Маша, просто поверь мне. Я не запрещаю тебе с ним дружить, понимаю, что ты к нему уже привязалась. Звоните, болтайте, встречайтесь в универе на моих глазах. Но не наедине. Я ему не доверяю.

Он взял мою ладонь.

— Сомов, так это ревность? — заглядываю ему в глаза.

— Марусенька, это ограждение тебя от опасности. — Он поправил мне прядь. — Если тебе приятнее называть это ревностью, называй. Хоть как называй, главное — держись от него подальше. Хорошо?

В этот момент мы услышали, как тетя Таня зовет нас пить чай. Сомов сделал вид, что не слышит.

— Что-то мне так чаю захотелось. В горле после такого поцелуя всё пересохло.

Он качает головой.

— Марусь, давай попозже. Сейчас она уйдет с кухни, — ну уж нет.

— Ну ты же обещал мне! Пойдём, просто посидишь рядом со мной, — превращаюсь в маленькую девочку, которая клянчит новую игрушку. — Пожалуйста!

Он закатывает глаза, медленно встает.

— Иду только из-за твоего сушняка, буду просто тупо сидеть и молчать, сразу предупреждаю!

Я тоже соскочила с кровати, поцеловала его в щечку.

— Спасибо, Женечка! Ты лучший.

И пошла к двери. Но он меня перехватил, развернул к себе.

— Как ты меня сейчас назвала?

Я испугалась. Я что-то сделала не так? По его виду пока непонятно.

— Женечка, — тихонько и испуганно повторяю.

Он улыбается и крепко обнимает меня. Гладит мои волосы.

— Мне нравится, — я выдыхаю.

Мы заходим на кухню. Тетя Таня хлопочет, пытается сделать всё в лучшем виде. В центре стола стоит пирог-шарлотка, из него еще идет пар. Приготовлено три чашки. Я присела на свободный стул, Женя сел рядом. Тетя Таня разлила чай, разрезала пирог, и тоже присоединилась к нам.

— Давайте ваши блюдца, положу пирог, — она протягивает руку.

Сомов сидит не шелохнувшись. Откинулся на спинку стула. Тогда я взяла у него блюдце и протянула ей.

— Спасибо, я только чаю попью, а вот Женя пусть ест за двоих. Растущий организм, ему нужно.

Мы заговорчески улыбнулись с Татьяной. Сомов опять закатил глаза. Я поставила ему блюдце с пирогом. Тетя Таня встала и повернулась к шкафчикам за сахаром. Я воспользовалась моментом, под столом нашла ладонь Сомова и сжала ее. Одновременно с этим сделала глаза кота из «Шрека», и губами беззвучно прошептала слово «Пожалуйста». Как раз вовремя. Тетя Таня вернулась с сахарницей. Женя сделал глубокий вдох, выпрямился и взял ложку. Я ликовала внутри. Но сейчас к нему слишком много внимания, нужно как-то отвести его от него. Благо, его мачеха пришла на помощь.