Толстушка под прикрытием
Шрифт:
– Точно! – подхватил Денис. – У моих родителей были такие фотки.
– А я сам раньше ездил в санатории МВД, – сказал за моей спиной Глеб Валерьянович. – Где-то дома, в альбомах, полно подобных снимков.
Я резко обернулась к двери, на пороге стоял наш эксперт. Борцов смутился:
– Простите, не хотел мешать.
Жданов хлопнул в ладоши:
– Звучат фанфары, бьют барабаны! Наступает самый волнующий момент – откидывается крышка сундука с сюрпризами. Я нашел фото того года, когда Фофан удрал из санатория раньше срока. Угадайте, кто с ним рядом стоит?
– Маргарита Валерьевна Друзь, –
– И Лора Павловна Селезнева, – добавил Роберт. – Особого фокуса у тебя, Денис, не вышло. Все и так догадались, что великолепная четверка столкнулась в «Конском заводе».
– Тройка, – поправил Жданов. – Вадима среди отдыхающих нет.
– Но он часто приходил в санаторий в библиотеку, – напомнила я, – значит, мог встречаться с Фофаном, Друзь и Селезневой.
– Ежу понятно, именно там они нарыли капитал, поделили его, коренным образом изменили свою жизнь, исполнив все желания, – хмыкнул Троянов.
– Вы не знаете самого главного! – ликующе заявил Жданов и открыл свой айпад. – Роб, высылаю тебе фото того заезда. Выведи его на большой экран, пусть все увидят.
Я впилась глазами в монитор, а Денис стал пальцем показывать на лица.
– Вот Юрий Николаевич, через три человека слева – Маргарита Валерьевна. А в первом ряду Лора Павловна.
– Где? Не вижу. Можешь еще раз на нее указать? – попросила я.
Жданов схватил карандаш и ткнул им в изображение:
– Да вот же!
Троянов прищурился:
– Женщина слегка похожа, но, прости, это не наша Лора.
– Она, она! – заверил Жданов. – Я попросил директрису порыться в архиве, врач нашла медкарту Селезневой. Все сходится – ее зовут Лорой Павловной. Приехала в санаторий после операции по удалению желчного пузыря, ей предписывалась строгая диета. А еще ее беспокоил шрам, который превратился в рубец.
– Ну, значит, это не наша Селезнева, – пробормотал Троянов. – Встречаются же полные тезки. Сейчас гляну…
– Адрес проживания, между прочим, тот же, что был ранее у любимой женщины Ивана Никифоровича, – не сдавался Жданов. – В регистрационной анкете указаны номер дома, который сейчас расселен, и коммунальной квартиры, откуда переезжала Селезнева. Место работы тоже совпадает – портниха в ателье.
Кочергина посмотрела на меня:
– Странно, однако.
– Иван Никифорович, – опять прозвучал за моей спиной голос Борцова, – глупый вопрос, но ответь: Лоре удаляли желчный пузырь? Ты уверен? Не ошибаешься?
Борцов спрятал телефон и доложил:
– Шрама от удаления желчного пузыря у Лоры не было.
– Орган могли убрать лапороскопически, – сказала я, – тогда следов не остается.
– В истории болезни Селезневой написано про рубец, – напомнил Денис.
Роберт резко повернулся на кресле:
– Тань, какие блюда готовила нам Лора?
Вспомнив про свою нынешнюю диету, я закатила глаза.
– Кролик в сметане, слоеные пирожки, котлетки… Но как связаны выдающиеся кулинарные таланты Селезневой с ее холециститом? – не сообразила я.
– У моей матери была проблема как раз с желчным пузырем, – сказал Жданов. – Она после операции соблюдала жесткую диету: ничего жареного, жирного, копченого. А Лора Павловна садилась обедать вместе с нами. Ела, правда, совсем немного, но…
– Понятно, –
Троянов прокашлялся.
– Вопрос, который вы ни разу не задали. А почему необожженная глина? Отчего балерина не из хрусталя? Кошка не из металла? Фотоаппарат не из пластмассы?
Мне замечание компьютерщика не показалось серьезным.
– Наверное, такие легко купить, они продаются в любом магазине. Намного важнее другое – с какой целью раздавались сувенирчики?
– Вдруг твой интерес и вопрос Роберта про глину тесно связаны? – протянул Глеб Валерьянович. – Может… может… Крутится в голове некое соображение. Знаете, я уверен, что глина выбрана неспроста, но пока не готов изложить стройную теорию. У меня ее просто нет. Зато есть предварительное заключение о причине кончины Арины Обнорской. Ей нанесли многочисленные удары по голове предметом, напоминающим бейсбольную биту. Но из ран были извлечены микроскопические кусочки дерева, покрытые розовой краской и лаком, что поколебало мою уверенность о бите как об орудии убийства.
Жданов почесал подбородок:
– Бейсбольная бита для Барби? Гламурная штука, не встречал таких.
А у меня перед мысленным взором возникла картинка…
Мы стоим с Обнорской в кабинете, и входит Фонарева со словами:
– Смотрите, что мне подарили. Полный прикол! Набор называется «Блондинка-автолюбитель», здоровенный ящик, крышка украшена стразами, внутри маникюрный набор, губная помада, зеркальце, шоколадка и главная фишка – орудие бэттера розового цвета. А не слизать ли нам эту идею? Выпустить такой же наборчик, но вместо биты положить журнал «Дом солнца». Хотя аксессуар для бейсбола тоже уместен на дороге. Надо положить его в багажник, мало ли что, еще пригодится.
– Не болтай глупости, – осадила тогда Олесю Обнорская. – И кто презент преподнес?
Фонарева не смогла ответить на вопрос, только предположила, что его привез курьер и оставил на ее столе. Интересно, где сейчас та бита? Выглядела она не игрушечной…
– Лора Павловна Селезнева, – громко произнес Роберт, – на пять лет старше нашей секретарши. Прописана в Москве, в новом жилом комплексе «Поющие ручьи». Переехала туда около пяти лет назад. Ранее имела небольшую однокомнатную квартиру в противоположном конце города, на юго-западе. Жила вместе с матерью, которая скончалась от инсульта за двенадцать месяцев до того, как дама стала обладательницей роскошных апартаментов. Была замужем, развелась десять лет назад. Бывший супруг вновь женился, на итальянке, и укатил в Палермо, где находится по сегодняшний день. Детей не имела. Работала преподавателем домоводства.