Толстушка под прикрытием

Донцова Дарья

– Маньяк? – предположила Лиза. – Психопат?

Глеб Валерьянович склонил голову:

– Все вероятно. На Арину мог напасть психически неуравновешенный человек или наркоман. Но, знаете ли, на мой взгляд, ограбление инсценировано.

– Деньги, кредитки и драгоценности, кроме браслета в виде змеи, который преступник не смог снять, исчезли, – сказал Денис.

– Верно, – согласился Борцов, – если смотреть поверхностно, ситуация проще некуда. Красивая обеспеченная девушка, случайно перепутав дорогу, заехала в неподходящее место, решила спросить у единственного попавшегося ей на дороге прохожего, как

выбраться на нужную магистраль, притормозила, опустила стекло или приоткрыла дверь, а маргинал, то ли находясь под воздействием наркотиков, то ли просто обозленный на весь мир за свою никчемную жизнь, потерял над собой контроль. Не спорю, такое случается, но если знать, что Арину отравили, тогда, согласитесь, картина выглядит иначе.

– Отравили? – подскочил Денис. – Чем?

– Ядом, который я пока назвать не могу, анализ не может быть готов через десять минут, – пояснил Глеб Валерьянович.

– Как вы тогда вообще поняли, что ей какой-то дряни подсунули? – не успокаивался Жданов.

Роберт крякнул, а Борцов вновь ответил невозмутимо:

– Есть такие методы. В случае с Обнорской мы имеем ярко-синие пятна на языке и в полости рта, что позволяет предположить…

– Конверт! – осенило меня. – Кто-то вызвал Арину в кафе «Голодный рыцарь», велел ей заклеить письмо и бросить его в почтовый ящик. То-то я понять не могла, зачем отправлять послание на давно не существующую Собачью Площадку.

– Вот мерзавец, – покачала головой Лиза.

– Весьма изобретательно, – кивнул Борцов. – Хотя был риск, что попытка сорвется. Вдруг объект окажется брезгливым и намочит палец водой или применит влажную салфетку?

– Вы о чем? – занервничал Жданов.

Кочергина встала.

– Если тебе дадут письмо в бумажном конверте, как ты его заклеишь?

Денис широко улыбнулся:

– Оближу клапан. Так все делают.

– Вот! – кивнула Лиза. – Понял?

– Да! – заорал Денис. – Яд нанесли на край вместо клея!

– Или поверх него, – уточнил Глеб Валерьянович. – Как бы преступник ни старался представить смерть журналистки следствием случайного нападения психопата, можно с уверенностью сказать: произошло хорошо продуманное убийство. Некоторый риск, повторяю, в затее убийцы был, ведь встречаются люди, которые не станут водить языком по бумаге, но Обнорская, на свою беду, оказалась не из их числа.

– Пятна на слизистой во рту… – забубнил Роберт, включая третий ноутбук. – Где я о таких совсем недавно читал? Память дырявая стала.

– Девичья, – улыбнулась Лиза.

– Это не радует, – протянул Троянов, не отрываясь от компьютера, – наоборот, перспектива превратиться из мужчины в блондинку меня пугает.

– А вдруг тебе понравится? – захихикала Кочергина. – Таня, мы едем?

Я направилась к двери и услышала вопрос Дениса:

– Почему Обнорская не умерла сразу в кафе? Слизнула яд и осталась жива?

Борцов стал читать Жданову краткий курс токсикологии:

– Отрава бывает разная. Цианистый калий убивает почти мгновенно, а некоторые яды действуют очень медленно. Если, конечно, правильно подобрать дозировку. Например, гарварин [15] . Человек съест салат, сдобренный этим веществом, и даже не чихнет. Необратимые процессы в его организме начнутся

примерно через сутки. Убийца уже будет далеко и…

15

Автор из этических соображений не приводит настоящее название яда, которого нет в открытой продаже.

Я закрыла за собой дверь, так и не дослушав Борцова. Вошла в лифт и нажала на кнопку с буквой «П».

– Голова болит, – пожаловалась Лиза, когда кабина поехала вниз.

– Погода шепчет, – вздохнула я, – метель разбушевалась по полной.

Глава 30

– Кто там? – бдительно поинтересовалась хозяйка квартиры, не торопясь открывать. – Я никого не приглашала!

Я, понимая, что Селезнева сейчас рассматривает нас с Лизой на экране домофона, заулыбалась во весь рот.

– Лора Павловна, мы инициативная группа, собираем подписи жильцов под заявлением, хотим потребовать сменить нам управляющую компанию.

– Безобразие творится, – подключилась к разговору Елизавета, – счета растут, теперь мы еще должны платить за обустройство двора.

– Консьержек обещали, и где они? – возмущалась я. – Грязь и в лифте, и на лестницах.

Створка распахнулась, перед нами предстала симпатичная дама с модной стрижкой, одетая в черные брючки и бежевую тунику. Несмотря на то что Лора Павловна не ждала гостей, ее лицо украшал легкий макияж, а руки – несколько браслетов.

– Абсолютно с вами согласна, – церемонно произнесла хозяйка квартиры, – входите.

Мы с Лизой вошли в просторную прихожую.

– Разрешите снять куртки и обувь? – спросила Кочергина. – Заявление на пяти листах, вы же не станете его подписывать не глядя?

– Конечно нет, – ответила я за Лору, – ни один умный человек так не поступит. Мало ли чего на бумаге понапишут.

– Прошу вас, – любезно улыбнулась Селезнева. – Верхнюю одежду оставьте на вешалке, возьмите тапочки, они пластиковые, совершенно чистые.

Минут через пять мы очутились в большой гостиной, объединенной с кухней, и устроились за круглым столом. В отличие от апартаментов нашей Лоры, где на каждом шагу торчало по керамическому зайчику или фарфоровой собачке, на стенах висели постеры с изображением младенцев-ангелочков, а окна закрывали бордовые портьеры в рюшах и воланах, в жилище Селезневой номер два царил дух минимализма. Стеклопакеты были не прикрыты ни жалюзи, ни какими-либо шторами, в интерьере преобладали серо-белые тона, а из украшений была лишь одна абстрактная картина на стене – скопище разнокалиберных черных шаров на фоне желтой кирпичной кладки.

Лора выжидательно посмотрела на нас:

– Давайте заявление.

Я открыла сумочку, вынула оттуда настоящее служебное удостоверение (не то, в котором написано, что Татьяна Сергеева является преподавателем-репетитором в школе заочного обучения имени Успенского), раскрыла его и показала хозяйке.

Самообладание на время покинуло Селезневу.

– Что это значит? Вы не из инициативной группы жильцов? Обманщицы! Сейчас вызову полицию!

– Лора Павловна, в некотором роде мы представляем правоохранительные органы, – мягко произнесла Лиза, доставая свой документ.