Толстый мальчишка Глеб
Шрифт:
— Поешь, поешь своего волоса, зайчиная твоя голова!..
Братец Кролик извивался не хуже волоса, отмахивался и визжал самым что ни есть заячьим голосом.
К ним подскакал Лаптяня, требуя:
— Дай потрогать!
За Лаптяней и остальные гусиновцы разом пожелали своими руками потрогать не страшный теперь волос.
Они стадом ринулись к атаману, и вокруг него началась свалка. Слышалось кряхтенье, сопенье, ойканье и крики:
— Дай сюда!
— Пусти, я!
— Отойди!
— Пусти, а то локтем!
— Не тяни,
И когда общая мала-куча рассыпалась, от волоса осталось лишь несколько кусочков, вывалянных в песке.
Гусь подобрал один кусочек, посмотрел и бросил, укоризненно сказав подчиненным:
— Эх вы, собаки!.. Я его хотел в банку посадить для испуга всяких отсталых людей, а вам не только смирного какого волоса — крокодила нельзя показывать, а то вы его в клочки разорвете, как одичалые какие… Пошли. Глеб, купаться!..
КАК ГЛЕБ ВЫЗДОРОВЕЛ ОТ ИКОТЫ
Гусиновское солнце пекло, словно хотело показать приезжему сибиряку, что на Гусиновке жара может быть не хуже, чем в самых жарких странах. Все гусиновцы жадно подставляли под нее спины и животы, а когда терпеть становилось невмоготу, бежали окунаться в яму, ныряя туда на разные затейливые лады: и вниз головой, и вниз ногами, и спиной вперед, а кое-кто и животом об воду, — показывали перед Глебом свое молодечество и удаль.
При этом больше всех отличался Лаптяня, скача на одной ноге.
Сам Гусь сидел на своем троне и играл на Музыкантовой трубе, издавая такие отвратительные вопли, что даже сам удивлялся — переставал играть, оглядывал слушателей и покачивал головой: ну и ну… Потом спрашивал у Музыканта:
— Похоже?
— Сойдет… — равнодушно отвечал Музыкант, валяясь на отмели, как наполовину вытащенная из воды рыба. — Главное, дуди громче, чтоб дома слышали… Они не разберут: гаммы это или кто просто так дудит… Мало кто в этом деле разбирается! Теперь буду сюда ходить заниматься, а то дома житья не дают… Во двор выйдешь — соседи уже два раза приходили ругаться. В доме — сестра терпеть не может, подготовляется в институт, злющая, как кошка!.. Если устанешь, дай кому другому подудеть… Главное, чтоб дома слышали, как я занимаюсь… Да слюней внутрь не напусти!.. Это тебе все ж таки не дудка, а инструмент!..
Глеб, однако, в речку не лез. Бледный, незагорелый, он расхаживал по отмели, всматриваясь в воду.
— Эй, Глеб, иди с нами! — звали его.
— Подождите… — отвечал Глеб. — Скоро начну…
— Чего ты там ищешь?
— Да вот смотрю… нет ли тут какого еще волоса… Хочу живого поймать…
Обиженный Братец Кролик сидел отдельно и поминутно трогал пальцем лицо в том месте, где его касался волос, как бы проверяя, не торчит ли оттуда его кончик…
— В незнакомой воде я не люблю купаться… — оправдывался Глеб.
Гусь спросил у Мишани:
— А он плавать умеет?
— Почем я знаю… Я с ним только вчера познакомился…
Братец Кролик оживился и придвинулся ближе.
— А им плавать и не нужно научаться… — вмешался он в разговор. — Они и так не тонут…
— Кто «они»?
— Да жирные эти… Они не тонут… Любой знает… Плавают себе сверху, как пузырь…
— Чего клеишь! — не поверил Гусь. — Ты, Кролик, брехун известный.
— Не клею, а верно говорю! Жир ведь легче воды? Почему масло всплывает? Еще и в школе проходят, закон Архимеда, а не брехун!..
Гусь что-то сообразил и просиял:
— Это ты верно… Как же я забыл? Пару я по этому самому закону схватывал! Барометр тогда сказал еще: «Ты, — говорит, — Гусев, форменный оболтус!..» А по мне — пускай!..
Братец Кролик заерзал, привстал, как заяц на задние лапки, глаза еще больше округлились, уши задвигались, и он таинственно зашептал:
— Можно для интереса опыт произвести!..
— Как?
— Закинуть его в воду на глубокое…
— А если он потонет, теть Нюше что скажем? — попробовал возразить Мишаня.
— А если увидим — начал тонуть, Лаптяня его вытащит!.. Он уж скольких вытаскивал! Эй, Лаптяня!..
Известный спасатель Лаптяня прискакал:
— Ну, чего вы меня обеспокаиваете?..
— Сможешь жирного вытащить, если начнет тонуть? Мы подмогнем!.. — спросил Гусь.
— Мне помогать нечего, я и один вытащу! — гордо сказал Лаптяня. — Подумаешь… не таких вытаскивал!.. Шестеро у меня уже насчитываются!.. Когда маленькую Маринку спасал, она в меня так вцепилась, что сам было не утоп! Обвила меня ногами… А почему он должен тонуть?..
— А мы его сейчас спихнем!..
Быстро были произведены нужные приготовления: выбрано подходящее место, Лаптяня занял свой пост на бугорке, делая при этом вид, что любуется красотами речки Гусиновки, всем остальным потихоньку шепнули о готовящейся потехе, чтоб никто потом не обижался, что ему не сказали и он прозевал…
Гусь приветливо позвал:
— Глеб, а Глеб, подь сюда!..
Глеб доверчиво подошел:
— Чего?
— Хотим тебе один фокус-покус показать… Глеб заподозрил что-то неладное:
— Да ну-у… чего его смотреть… я фокусы не уважаю…
— Этот хороший, интересный… Хватай его!..
Глеб отчаянно отбивался, крича:
— Стой! Постой! Я плавать… не умею! Утону! О-о-ой! — и плюхнулся в воду.
Несмотря на закон Архимеда, он оказался тяжелее воды и сразу окунулся с головой, долго не показывался, потом всплыл, глотнул воздуха пополам с водой и опять скрылся. Снова выскочив на поверхность, он забарахтался изо всех сил, выкрикивая что-то непонятное… Тут Лаптяня понял, что без его помощи и на этот раз не обойтись, нырнул ласточкой в воду, умело ухватил Глеба за волосы и выволок на мелкое место, сказав: