Том 1. Дживс и Вустер
Шрифт:
Тетя Далия рухнула в кресло, и лицо ее стало обретать свекольный оттенок. Сильные эмоции всегда оказывают на нее подобное действие.
— Мне кажется, единственное, что нам осталось, — сказал я, — это уповать на вмешательство высших сил.
— Ты прав, — сказала родственница, обмахивая пылающее лицо. — Роберта, ступай и пригласи сюда Дживса. А ты, Берти, садись в автомобиль и объезди всю округу, может быть, тебе удастся найти Глоссопа и предупредить об опасности. Ну, давай же, сделай хоть раз в жизни что-нибудь полезное. Чего ты дожидаешься?
Собственно говоря, я ничего не дожидался. Я просто размышлял о том, что поставленная предо мной задача подозрительно напоминает поиски иголки в стоге сена. Скажите, ну как можно найти врача-психиатра во время его законного выходного, разъезжая по Вустерширу на автомобиле! Для этого нужны ищейки, носовой платок, который они могли бы сперва понюхать, и тому подобные профессиональные хитрости. Но что мне оставалось делать?
— Ладно, — сказал я. — Чего ни сделаешь, чтобы угодить любимой тете.
Глава XXI
Как я и подозревал с самого начала, дурацкая затея потерпела полное фиаско. Я покатался по окрестностям около часа и, определив по характерному сосущему чувству в районе ватерлинии, что близится время ужина, лег на обратный курс.
Когда я вернулся в дом, Бобби сидела в гостиной. По напряженному выражению ее лица было заметно, что она чего-то ждет, и когда она сказала, что с минуты на минуту должны подать коктейли, я понял, чего именно.
— Коктейли? — сказал я. — Думаю, джин с тоником мне бы сейчас не повредил, а то, пожалуй, и пара. Тщетные поиски психиатров окончательно подорвали мои силы. Глоссопа нигде нет. То есть, где-то он, конечно, есть, но Вустершир надежно хранит свои тайны.
— Глоссоп? — удивленно спросила она. — Да он уже сто лет как вернулся.
Тут настала моя очередь удивляться. Меня поразило спокойствие, с которым она это сказала.
— Боже мой! Значит, все пропало!
— Что «все»?
— «Все» значит «все». Он арестован?
— Нет, конечно. Он открыл свое настоящее имя, и все объяснил.
— О, Господи!
— О чем ты? Ну, конечно, я же забыла. Ведь ты еще не знаешь. Дживс все уладил.
— Уладил?
— В мгновение ока. Все оказалось на удивление просто. Странно, как мы сами не додумались. По его совету Глоссоп признался, кто он такой, и сказал, что твоя тетя пригласила его в дом, чтобы наблюдать за тобой.
Я был оглушен, и наверняка рухнул бы на пол, не ухватись я за стоявшую на ближайшем столике фотографию дяди Тома в форме добровольцев Восточного Вустершира.
— За мной? — Я ушам своим не верил.
— И, конечно, миссис Артроуз тотчас на это клюнула. Твоя тетя объяснила, что ее давно уже беспокоит твое поведение, что ты совершаешь странные поступки — лазаешь по водосточным трубам, держишь в спальне двадцать три кошки и тому подобное, а миссис Артроуз вспомнила, как застала тебя под туалетным столиком, когда ты охотился за мышью, поэтому она сразу же признала, что тебя давно следует поместить под наблюдение опытного специалиста, вроде Глоссопа. Она очень обрадовалась, когда Глоссоп уверил ее, что не сомневается в успешном и скором твоем излечении. Он сказал, что мы все должны обращаться с тобой как можно деликатнее. Так что все обстоит просто замечательно. Удивительно, как все удачно разрешилось, — с радостным смехом сказала она.
Следовало ли мне тут же схватить ее железными пальцами за горло и трясти до образования устойчивой пены — вопрос, на который мне до сих пор трудно дать однозначный ответ. Как ни противен мне был ее разудалый смех, вряд ли рыцарский дух Вустеров позволил бы мне опуститься до подобного поступка, но проверить мое предположение на практике мне не удалось, потому что в этот момент вошел Дживс с подносом, на котором стояли стаканы и внушительного размера шейкер, наполненный до краев ароматным можжевеловым нектаром. Бобби в два глотка осушила свой бокал и ушла, сказав, что ей нужно поскорее переодеться, чтобы не опоздать, на ужин, и мы с Дживсом остались одни, точно герои ковбойского фильма: двое настоящих мужчин стоят лицом к лицу, и сила — единственный закон.
— Ну что, Дживс? — сказал я.
— Сэр?
— Мисс Уикем мне все рассказала.
— Вот как, сэр?
— И вы воображаете, что слова «вот как, сэр» достаточное оправдание вашего поступка? Хорошенькие вы себе позволяете… как это… забыл — начинается на «и». Ин…
— Инсинуации, сэр?
— Точно. Инсинуации. В каком виде вы меня выставили? Ну, спасибо!
— Да, сэр.
— И перестаньте твердить «да, сэр». По вашей милости все теперь думают, что я чокнутый.
— Не все, сэр. Только узкий крут знакомых, живущих в настоящее время в «Бринкли-Корте».
— Вы представили меня в глазах мировой общественности человеком, у которого в голове шариков не хватает.
— Очень сложно было придумать альтернативную схему, сэр.
— И позвольте вам заметить, — сказал я, желая уязвить его самолюбие, — я удивлен, что ваша схема вообще сработала.
— Сэр?
— В ней есть изъян, который сразу бросается в глаза.
— Сэр?
— Ваши бесконечные «сэр?» вас не спасут, Дживс. Это же очевидно. Коровий сливочник был обнаружен в комнате Глоссопа. Как ему удалось объяснить это обстоятельство?
— По моему совету, сэр, он сказал, что забрал его из вашей комнаты, где вы спрятали сливочник после того, как похитили его у мистера Артроуза.
Я чуть не подпрыгнул.
— Вы хотите сказать, — взорвался я, — вы хотите сказать, что теперь я заклеймен не только как, если можно так выразиться, нормальный помешанный, но еще и как кле… клепто… или как там это называется?
— Лишь в глазах узкого круга знакомых, живущих сейчас в «Бринкли-Корте», сэр.
— Вы все время твердите про узкий круг, хотя прекрасно знаете, что это совершеннейшая чушь. Можно подумать, вы верите, будто Артроузы будут тактично помалкивать. Да они долгие годы на всех званых обедах будут развлекать гостей рассказами обо мне. Вернувшись в Америку, они разнесут эту весть от скалистого побережья штата Мэн до болотистых равнин Флориды, и когда я снова окажусь в этой части света, во всех приличных домах люди будут шептаться у меня за спиной и пересчитывать серебряные ложки перед моим уходом. Отдаете ли вы себе отчет в том, что через несколько минут мне предстоит встретиться за ужином с миссис Артроуз, которая будет со мной «очень, очень деликатна». Это ранит гордость Бустеров, Дживс.
— Мой совет, сэр, крепиться и мужественно выдержать это испытание.
— Но как?
— Во-первых, существуют коктейли, сэр. Желаете еще один?
— Желаю.
— И никогда не следует забывать, что сказал поэт Лонгфелло.
— А что он сказал?
— «Себя забыв — другим помочь, и сон ночной блажен [100] ». У вас останется утешение, что вы принесли себя в жертву ради интересов мистера Траверса.
Дживс нашел веский аргумент. Я вспомнил о почтовых переводах, иногда на целых десять шиллингов, которые дядя Том присылал мне когда-то в Малверн-Хаус. Я смягчился. Не могу сказать с уверенностью, что у меня на глаза навернулась скупая мужская слеза, но я смягчился — можете расценивать это как официальное заявление.
100
…и сон ночной блажен — цитата из стихотворения «Деревенский кузнец» Генри Лонгфелло (1807–1882).