Том 1. Книги стихов

Сологуб Федор Кузьмич

Творчество

Темницы жизни покидая, Душа возносится твоя К дверям мечтательного рая, В недостижимые края. Встречают вечные виденья Её стремительный полёт, И ясный холод вдохновенья Из грёз кристаллы создаёт. Когда ж, на землю возвращаясь, Непостижимое тая, Она проснётся, погружаясь В туманный воздух бытия, – Небесный луч воспоминаний Внезапно вспыхивает в ней, И злобный мрак людских страданий Прорежет молнией своей.

В мае

Майские песни! Нежные звуки! Страсть их слагала, поёт их весна. Радость, воскресни! Злоба и муки – Призраки страшные зимнего сна. Злые виденья Раненой жизни, Спите до срока в мятежной груди! Ключ вдохновенья, На душу брызни, Чувства заснувшие вновь разбуди!

Морозная даль

Морозная светлая даль, И низкое солнце, и звёзды в снегу… Несут меня сани. Забыта печаль. Морозные грёзы звенят надо мной на бегу. Открытое поле всё бело и чисто кругом. Раскинулось небо широким и синим шатром. Я вспомнить чего-то никак не могу, Но что позабылось, того и не жаль. Пуста и безлюдна морозная даль. Бегут мои кони. Ямщик мой поёт. Деревни дымятся вдали… Надо мною несётся мечта и зовет… Плещут волны, летят корабли… Рассыпается девичий смех перекатной волной… Ароматная ночь обаяла своей тишиной… Мы крылаты, – плывем далеко от земли… Ты, невеста моя, не оставишь меня… Нет, опять предо мною зима предстаёт, Быстро сани бегут, и ямщик мой поёт, И навстречу мне снежная пыль мимолетного дня.

Судьба

Родился сын у бедняка. В избу вошла старуха злая. Тряслась костлявая рука, Седые космы разбирая. За повитухиной спиной Старуха к мальчику тянулась, И вдруг уродливой рукой Слегка щеки его коснулась. Шепча невнятные слова, Она ушла, стуча клюкою. Никто не понял колдовства. Прошли года своей чредою, – Сбылось веленье тайных слов: На свете встретил он печали, А счастье, радость и любовь От знака тёмного бежали.

«Ребенка часто посещал…»

…Ребенка часто посещал Тяжёлый сон, необъяснимый; Он детский разум ужасал Загадкою неразрешимой. И в тишине его ночей К нему являлся некий гений С коварной прелестью речей, С утехой знойных наслаждений. Ребенку мил был чудный взгляд, И поцелуи вражьи милы, – Он пил беспечно сладкий яд, Играя с вестником могилы.

«Я приготовился принять гостей…»

Я приготовился принять гостей, Украсил я свою келейку, И вышел к воротам, и сел там на скамейку, С дороги не свожу внимательных очей, И жду, – а путь лежит печальный и пустынный, Бубенчик не гудет, колеса не гремят, Лишь вихри пыльные порою закружат, – И снова путь лежит, докучливый и длинный.

Огнём

Проходит она торопливо На шумных путях городских, Лицо закрывая стыдливо Повязкой от взоров людских: Пожаром её опалило, Вся кожа лица сожжена, И только глаза защитила Своими руками она. В пожаре порочных желаний Беспомощно дух мой горел, И только усладу мечтаний Спасти от огня я успел. Я жизни свободной не знаю, В душе моей – мрачные сны, Я трепетно их укрываю Под нежною тканью весны.

Ночь («Уныло плавала луна…»)

Уныло плавала луна В волнах косматых облаков, Рыдала шумная волна У мрачных берегов, Уныло ветер завывал, Качая ветви гибких ив, – На мягких крыльях сон летал, Тревожен и пуглив.

«Чайка, предвестница бури…»

Чайка, предвестница бури, Вьётся над морем с пронзительным криком, Тучи сгоняют прозрачность лазури, Волны хохочут в веселии диком. Грусть, как предвестница горя, Реет над сердцем моим утомлённым. Думы, как волны сурового моря, Тяжко владеют умом полонённым.

«Бледна и сурова…»

Бледна и сурова, Столица гудит под туманною мглой, Как моря седого Прибой. Из тьмы вырастая, Мелькает и вновь уничтожиться в ней Торопится стая Теней.

«По жестоким путям бытия…»

По жестоким путям бытия Я бреду, бесприютен и сир, Но зато вся природа – моя, Для меня наряжается мир. Для меня в тайне вешних ночей, Заливаясь, поют соловьи. Как невольник, целует ручей Запылённые ноги мои. И светило надменное дня, Золотые лучи до земли Предо мною покорно склоня, Рассыпает их в серой пыли.

«Нет, не любовь меня влекла…»

Нет, не любовь меня влекла, Не жажда подвига томила, – Мне наслаждения сулила Царица радостного зла. Окружена прозрачной дымкой Порочных снов и злых страстей, Она сошла к душе моей Ожесточённой нелюдимкой, И научила презирать Людские скучные забавы, И чары тайные вкушать, Благоуханные отравы. Восторгов тщетных, грёз ночных Струи кипучие так сладки, – Но в сердце копятся от них Противно-горькие осадки.