Том 1. Книги стихов

Сологуб Федор Кузьмич

«Солнце скупо и лениво…»

Солнце скупо и лениво, Стены тускло-холодны. Пролетают торопливо Дни весны, как сны. Гулки улицы столицы, Мне чужда их суета. Мимолётнее зарницы Красота-мечта, – И, вдыхая запах пыли, Я, без думы и без грёз, Смутно помню: где-то были Слёзы вешних гроз.

«Расцветайте, расцветающие…»

Расцветайте, расцветающие, Увядайте, увядающие, Догорай, объятое огнём, – Мы спокойны, не желающие, Лучших дней не ожидающие, Жизнь

и смерть равно встречающие С отуманенным лицом.

«Тепло мне потому, что мой уютный дом…»

Тепло мне потому, что мой уютный дом Устроил ты своим терпеньем и трудом: Дрожа от стужи, вёз ты мне из леса хворост, Ты зёрна для меня бросал вдоль тощих борозд, А сам ты бедствовал, покорствуя судьбе. Тепло мне потому, что холодно тебе.

У кузнеца

Легенда

Матерь Божья в двери кузни Постучалась вечерком: «Дай, кузнец, приют мне на ночь: Спит мой сын, далёк мой дом». Отворил кузнец ей двери… Матерь Божия сидит, Кормит сына и на пламя Горна мрачного глядит. Реют искры, ходит молот. Дышит мастер тяжело. Часто дланью загрубелой Отирает он чело. Рядом девочка-подросток Приютилась у огня, Грустно бледную головку На безрукий стан склоня. Говорит кузнец: «Вот дочка Родилась калекой. Что ж, Мать в могиле, дочь со мною, – Хоть и горько, да куёшь». «Разве так трудна работа?» – «Не трудна, да тяжела. Невелик мой ков для блага, Много сковано для зла. Вот теперь сковать я должен Три гвоздя, – один готов. Из-под них, – я сердцем чую, – Заструится чья-то кровь. Я предвижу крест позорный, Пригвозжён на нём Один, – Кто-то шепчет мне, что это, О Страдалица, твой Сын!» С криком ужаса Младенца Уронила Божья Мать. Быстро девочка вскочила, Чтоб Малютку поддержать, – И свершилось чудо! Прежде, Чем пришло на память ей, Что порыв её напрасен, – От склонившихся плечей Отросли внезапно руки, И на них упал Христос. «Ах, кузнец, теперь ты счастлив, Мне же – столько горьких слёз!»

«Царевной мудрой Ариадной…»

Царевной мудрой Ариадной Царевич доблестный Тезей Спасён от смерти безотрадной Среди запутанных путей: К его одежде привязала Она спасительную нить, – Перед героем смерть стояла, Но не могла его пленить, И, победитель Минотавра, Свивая нить, умел найти Тезей к венцу из роз и лавра Прямые, верные пути. А я – в тиши, во тьме блуждаю, И в лабиринте изнемог. И уж давно не понимаю Моих обманчивых дорог. Всё жду томительно: устанет Судьба надежды хоронить, Хоть перед смертью мне протянет Путеводительную нить, – И вновь я выйду на свободу, Под небом ясным умереть И, умирая, на природу Глазами ясными смотреть.

«На ступени склонясь, у порога…»

На ступени склонясь, у порога Ты сидишь, и в руке твоей ключ: Отомкни только двери чертога, И ты станешь богат и могуч! Но отравлен ты злою тревогой И виденьями дня опьянён, И во всё, что мечталось дорогой, Безнадёжно и робко влюблён. Подойду я к пределу желаний На заре беззаботного дня, И жестокие дни ожиданий Навсегда отойдут от меня. Неужели тогда захочу я Исполненья безумной мечте? Или так же, безмолвно тоскуя, Застоюсь на заветной черте?

«Чем бы и как бы меня ни унизили…»

Чем бы и как бы меня ни унизили, Что мне людские покоры и смех! К странным и тайным утехам приблизили Сердце моё наслажденье и грех. Пусть пред моею убогою хижиной Сильных и гордых проходят пути, – Счастлив я, бедный и миром униженный, Некуда мне мою радость нести.

«Настроений мимолётных…»

Настроений мимолётных Волны зыбкие бегут И стремлений безотчетных Пену мутную влекут. Их борьбой нетерпеливой Как душа утомлена! Как тревогою ревнивой О промчавшемся полна! Задержи полёт докучный Исчезающих часов. Лаской, негой, песней звучной, О, волшебница любовь! Отгони своим дыханьем Звуки жизни, злые сны, И повей очарованьем Расцветающей весны. Очаруй мой дух унылый, Утомлённый и больной, Грёзой девственной и милой, Небледнеющей мечтой!

«Чем звонче радость, мир прелестней…»

Чем звонче радость, мир прелестней И солнце в небе горячей, Тем скорбь дружнее с тихой песней, Тем грёзы сердца холодней. Холодный ключ порою жаркой Из-под горы, играя, бьёт, И солнца блеск надменно-яркий Согреть не может ясных вод. Земли таинственная сила На свет источник извела, И навсегда заворожила От обаяния тепла.

«В бездыханном тумане…»

В бездыханном тумане, Из неведомых стран На драконе-обмане Налетел великан. Принахмурились очи, Как бездомная ночь, Но не видно в них мочи Победить, превозмочь. Он громадной рукою Громового меча Не подымет для бою, Не взмахнёт им сплеча. В бездыханном тумане, Из неведомых стран На драконе-обмане Налетел великан.

«К толпе непонятной и зыбкой…»

К толпе непонятной и зыбкой Приветливо взоры склоня, С балкона случайной улыбкой Порадовал кто-то меня. Заметил я смуглую щёку, Волос распустившихся прядь, – И шумному, злому потоку Толпы отдаюсь я опять, И в грохот и ропот столицы Несу неожиданный свет. Мечте исполнения нет, Но радость моя без границы.

«Дети радостей и света…»

Дети радостей и света, Нет границ вам, нет завета, Нет помех, – Вы и в городе храните, На асфальте, на граните Резвый смех. Посреди толпы болтливой Вы с улыбкою счастливой Надо мной, И за вашею оградой В шумный мир иду с отрадой Неземной.

«Снова сердце жаждет воли…»

Снова сердце жаждет воли Ненавидеть и любить, Изнывать от горькой боли, Преходящей жизнью жить, Созидать себе обманы, – Ряд земных туманных снов, Незалеченные раны Прятать в россыпи цветов, – И томясь тоской щемящей И желаньями полно, Смерти, тайно предстоящей, Устрашается оно.