Том 1. Рассказы и повести
Шрифт:
— Да хоть весь лес, господин Тэвишкеш.
— Благодарю покорно, мне понадобится всего-навсего стволов сорок, на стропила да балки.
— Только-то? — заметил граф. — Ну, ради этого, право же, не стоило в такой дальний путь пускаться — просто дали бы знать мне…
— Э, нет, так оно как-то лучше, — настаивал Тэвишкеш, — думаете, для меня ничего не значит, что мы лично свиделись с вами?
— Это и я весьма ценю, — ответил граф любезностью на любезность.
— А цените или нет — это по цене будет видно, ваше сиятельство, — произнес Тэвишкеш с хитрецой.
— Ну так, знаете что, —
— А что как не сговоримся мы на те тридцать? — спросил Тэвишкеш не то шутливо, не то с любопытством.
— Десять деревьев, раз уж я сказал, вы все равно получите в подарок.
Графа в самом деле обрадовало посещение «золотого мужика». Ведь именитые гости обходили замок Синий Камень стороной. Комитатское собрание давным-давно объявило Антала Форгача мертвым — с той поры он умер для деятелей из венгерской знати. Тем не менее у Антала Форгача где-то в глубине билось доброе венгерское сердце, и раз уж он обманулся в своем расположении к венгерским дворянам, которые остыли к нему, то поневоле стал всячески выказывать свое благоволение к венгерскому крестьянину. Кого-то из нас да надо же было жаловать!
Итак, он принял Тэвишкеша очень любезно, сообщив, что нынче даже не отпустит его восвояси.
— А я и не собираюсь, — заявил Тэвишкеш.
— Будьте у меня как дома, погуляйте в саду, осмотрите замок, в общем, развлекайтесь как вам угодно — до самого ужина.
Граф тотчас же отдал распоряжение повару приготовить хороший венгерский ужин, затем похвастал графине столь оригинальным гостем, рассказав при этом множество разных анекдотов о крезе из Болоньо, которые очень заинтересовали его жену, привезенную из Чехии.
Ужин был действительно хороший, и почтенный Тэвишкеш уплетал его, сидя возле сиятельной графини, которая с улыбкой наполняла его бокал великолепными винами. Увы, разговаривать между собой они не могли, так как графиня не понимала по-венгерски, но женщина она была, как видно, умная и добрая, ибо заметила, что гость покашливает, и после ужина, после того, как он всласть наговорился с графом и камердинер отвел его в комнату, где гостя ожидала раскрытая постель с шелковым бельем, ключница принесла ему стакан ароматного грудного чаю — дескать, сиятельная графиня посылает против кашля.
Затем лакей услужливо спросил, не нужно ли помочь раздеться.
— Еще чего не хватало! — воспротивился Тэвишкеш. — Но знаете что, сударь, прикажите, если можно, занести сюда с повозки мой сюр — это будет дело!
— Сейчас принести, сразу же, или он вам утром понадобится?
— Сразу, сейчас же, я желаю им укрыться.
— Но ведь тут есть для этого одеяло. Тэвишкеш покачал головой.
— Что одеяло! Нет у него того духа знатного, — а без этого разве уснешь!
Пришлось лакею притащить сюр, и тогда Тэвишкеш, сняв сюртук, лег на диван и накрылся сюром; но заснуть он не мог до самой полуночи: то ли жарко ему было, то ли диван под ним был слишком мягок — в конце концов он вышел в коридор и, растянувшись на каменной скамье, вскоре захрапел.
И граф и Тэвишкеш — оба вставали с петухами; когда граф спустился на прогулку в парк под пышные группы сосен, он уже застал
— Ну, здесь прямо оживаешь, — воскликнул Тэвишкеш, — грудь так и распирает!
— Да, мы здесь высоко над уровнем моря, воздух тут, несомненно, хороший.
— Лучше этого воздуха нет ничего на свете, разве только дымок галочского табака, — убежденно проговорил Тэвишкеш.
— В таком случае, может, здесь и позавтракаем, как вы думаете?
— Ну, что ж, все равно, — согласился Тэвишкеш равнодушно.
Лесничему было назначено явиться после завтрака, и граф теперь обратился к Тэвишкешу.
— Я знаю, что вам уже не по себе и хотелось бы вернуться домой, поэтому я и не смею вас дальше задерживать. Вот мой лесничий, господин Миклович, вы ему объясните, какой длины-толщины должны быть стволы, и он позаботится…
— Я сам хотел бы выбрать деревья, — перебил его Тэвишкеш.
— Но до леса далековато, и, мне кажется, излишне утруждать вас…
— Нет, иначе никак нельзя, так уж заведено, — настаивал Тэвишкеш.
— Но я знаю, сколь дорого для вас время: ведь если вы теперь поедете в лес, то вам сегодня уж не попасть в Болоньо.
— А зачем мне сегодня ехать в Болоньо, — воскликнул Тэвишкеш с задором, — когда я и на Синем Камне могу остаться!
— Вот это я понимаю! — повеселел граф. — Это другое дело. В таком случае, любезный Тэвишкеш, выбирайте стволы по своему вкусу. Я рад, что вам хорошо здесь.
Почтенный Тэвишкеш собрался было запрячь двух своих гнедых, что доставили его сюда, но, оглядевшись в конюшне и заметив, как весело хрупают графский овес его удалые, он пожалел отрывать их от этого полезного занятия и предложил лесничему отправиться пешком.
— Как вам угодно, — ответил тот.
Сразу же позади замка Синий Камень раскинулся ласковый каштановый лес, другой же лес, тот, в котором Тэвишкеш должен был подбирать себе стволы, находился далеко, по дороге к Лешту. Шли они, шагали с добрый час, пока добрались до места, но тут только и начались настоящие хлопоты, особенно с отбором подаренных десяти стволов. Тэвишкеш во что бы то ни стало хотел подвести под топор самые огромные сосны-великаны, поэтому, подойдя к какому-нибудь крупному экземпляру, тут же начинал сомневаться: а что, если впереди он встретит деревья и побольше? Но не обойдешь же лес в несколько тысяч хольдов! Для этого и двух недель мало.
У лесничего Микловича стало иссякать терпение, он сердито кусал рыжеватые усы и без конца ворчал. А уж когда и желудок заурчал! Теперь двое восставали против одного, и столкновение было бы неизбежным, не вмешайся само провидение в облике посланницы графа. Сообразив, что Тэвишкеш не вернется в замок к обеду, граф снарядил в лес служанку, которая принесла в корзинке жареного холодного мяса да две бутылки доброго старого вина.
Тут путешественники помирились, закусили и улеглись на шелковую траву (пускай-де еще немного подрастут деревья), и, пока лесничий заигрывал с девушкой (хорошеньким беленьким существом), Тэвишкеш закрыл глаза: нет, не для того чтобы не видеть происходящего (ведь ничего дурного и не происходило), — просто фея сновидений, явившаяся из бутылки, силой заставила его закрыть их.