Художнику хочется, чтобы картинаВисела не на его стене,Но какой-то серьезный скотинаТоржественно блеет: «Не-е-е…»Скульптору хочется прислонитьК городу свою скульптуру,Но для этого надо сперва отменитьОдну ученую дуру.И вот возникает огромный подвал,Грандиозный чердак,Где до сих пор искусств навалИ ярлыки: «Не так».И вот возникает запасник, похожийНа запасные полки,На Гороховец, что с дрожью по кожеВспоминают фронтовики.На Гороховец Горьковской области(Такое место в области есть),Откуда рвутся на фронт не из доблести,А
Поэты малого народа,Который как-то погрузилиВ теплушки, в ящики простые,И увозили из России,С Кавказа, из его природыВ степя, в леса, в полупустыни —Вернулись в горные аулы,В просторы снежно-ледяные,Неся с собой свои баулы,Свои коробья лубяные.Выпровождали их с КавказаС конвоем, чтоб не убежали.Зато по новому приказу —Сказали речи, руки жали.Поэты малого народа —И так бывает на Руси —Дождались все же оборотаИстории вокруг оси.В ста эшелонах уместили,А все-таки — народ! И этоДоказано блистаньем стиля,Духовной силою поэта.А все-таки народ! И нету,Когда его с земли стирают,Людского рода и планеты:Полбытия они теряют.
42
К. Ш. Кулиев (1917–1985) — балкарский советский поэт.
«Шуба выстроена над калмыком…»
Шуба выстроена над калмыком [43] .Щеки греет бобровый ворс.А какое он горе мыкал!Сколько в драных ватниках мерз!Впрочем, северные бураныКак ни жгли — не сожгли дотла.Слава не приходила рано.Поздно все же слава пришла.Как сладка та поздняя слава,Что не слишком поздно дана.Поглядит налево, направо:Всюду слава, всюду она.Переизданный, награжденныйМного раз и еще потом,Многократно переведенный,Он не щурится сытым котом.Нет, он смотрит прямо и точноИ приходит раньше, чем ждут:Твердый профиль, слишком восточный,Слишком северным ветром продут.
43
В основе стихотворения — судьба калмыцкого поэта Д. Н. Кугультинова, репрессированного вместе со своим народом.
«Бывший кондрашка, ныне инсульт…»
Бывший кондрашка, ныне инсульт,Бывший разрыв, ныне инфаркт,Что они нашей морали несут?Только хорошее. Это — факт.Гады по году лежат на спине.Что они думают? — Плохо мне.Плохо им? Плохо взаправду. ЗатоГады понимают за что.Вот поднимается бывший гад,Ныне — эпохи своей продукт,Славен, почти здоров, богат,Только ветром смерти продут.Бывший безбожник, сегодня онВерует в бога, в чох и в сон.Больше всего он верит в баланс.Больше всего он бы хотел,Чтобы потомки ценили насПо сумме — злых и добрых дел.Прав он? Конечно, трижды прав.Поэтому бывшего подлецаНе лишайте, пожалуйста, правИсправиться до конца.
«Подумайте, что звали высшей мерой…»
Подумайте, что звали высшей меройЛет двадцать или двадцать пять подряд.Добро? Любовь?Нет. Свет рассвета серыйИ звук расстрела.Мы будем мерить выше этой высшей,А мера будет лучше и верней.А для зари, над городом нависшей,Употребленье лучшее найдем.
«Быка не надо брать за бока…»
Быка
не надо брать за бока.Быка берут за рога —Темные, вроде табака,Крутые, как берега.Бык мотнет большой башкой,Потом отбежит вбок.А ты хватай левой рукойЗа правый рог.Бык замычит — он такой!И в глазах у него — тоска.А ты хватай правой рукойЗа левый рог быка.Покуда не доконал быка,Покамест он жив, покаНе рухнет с грохотом перед тобой —Ты продолжаешь бой.
КАК ТОЛЬКО ВЗЯТЬСЯ
Все может быть,Что не может быть,Все может статься,Как только взяться,И самое главноеНе позабыть,И в самом важномНе струсить, не сдаться.А если правилаСоблюсти,А если вовремяИх нарушить,Все можноДо конца довестиИ горуНа горуМожно обрушить.ВозможностьИ невозможностьДавноНастолько привыклиМестами меняться,Что им уже, в сущности,Все равноИ все может статься,Как только взяться.
«Свобода совести непредставима…»
Свобода совести непредставимаБез совести. Сначала совесть,Потом свобода.Но два тысячелетия усилийПоследовательность эту размочили.Пора попробовать наоборот: сначала —Свободу.
ВРЕМЯ ВСЕ УЛАДИТ
Ссылки получают имя ссыльных.Книги издаются без поправок.В общем, я не верю в право сильных.Верю в силу правых.Восстанавливается справедливость,Как промышленность, то есть не скоро.Все-таки, хотя и не без спора,Восстанавливается — справедливость.Восстанавливается! Если остановитсяВосстанавливаться, это ненадолго.Постепенно все опять становитсяНа стезю прогресса, чести, долга.Все долги двадцатого столетьяДвадцать первое заплатит.Многолетье скрутит лихолетье.Время — все уладит.Надо с ним, как Пушкин с ямщиками, —Добрым словом, а не кулаками,И оно поймет, уразумеетТех, кто объясниться с ним сумеет.
«Пропускайте детей до шестнадцати лет…»
Пропускайте детей до шестнадцати лет,До тринадцати, до десяти!Пусть дитя беспрепятственно купит билет,Спросит вежливо, как пройти —И крутите, крутите для малых детейБез купюр и затейТо, что вы посмотрели давно:Детям нужно ходить в кино.Да, экран, а не буква, отнюдь не число!Кинотеатров широкая сетьИзучить человеческое ремесло,Своевременно повзрослетьОчень может помочь.И поэтому выПропускайте детей в кинотеатры Москвы.
«Учитесь, дети, книги собирать…»
Учитесь, дети, книги собиратьНе для богатства, а для благородства.Обидеть книгу — подлость и уродство,Как будто пайку хлеба отобрать.Кто голодал, но книги покупал,Недосыпал, но их читал ночами,Себя таким окопом окопал!Кого бы там над ним ни назначали,Кто б ни грозил ему, кто б ни разилЕго, никто б его не поразил.Все потому, что, словом пораженный,Для дела закален и заострен.Не спорьте, дети, я со всех сторонВопрос обдумал. Он теперь решенный.Не загрязняйте, дети, ваших книг(В особенности же библиотечных).Среди случайных, жалких, скоротечныхНемало важных сыщется средь них.