Том 10. Адам – первый человек. Первая книга рассказов. Рассказы. Статьи

Михальский Вацлав Вацлавович

Витька мгновенно повернулся. Сашка тяжело барахтался в черной дыре полыньи, обламывая пальцами кромку льда. Витька подбежал почти к самой полынье, лед под ним прогнулся и ушел под воду. Он отпрянул назад. Упал на твердый лед и оцепенел на мгновение. Но тут же непослушными пальцами стал расстегивать ремень. Зажав его в вытянутой до отказа руке, пополз…

Сашка греб по-собачьи, силы его кончались…

Напитавшаяся водой одежда неудержимо тянула под лед.

За полметра до начала полыньи Витька отвел руку назад, размахиваясь…

Конец ремня гулко шлепнулся возле

самого Сашкиного подбородка. Он резко выдернул руку, схватил ремень, но тот выскользнул из окостеневших пальцев. Тогда Сашка впился в него зубами, до ломоты сжав челюсти. Витька, отталкиваясь рукой, попробовал ползти. Лед жег ладони. Тянуть было тяжело. А когда Сашка, пытаясь вылезти, дернул на себя, Витька не удержался и заскользил к полынье. Сердце у него похолодело.

– Не тяни, погоди, я сам, а то и я упаду, – превозмогая страх, уговаривал он друга. Понемногу отползая назад, он тянул онемевшими от усталости руками. Ему, хилому и слабосильному, эта работа была невмоготу. Он лег лицом на лед и лежал, крепко держа ремень. Передохнув, стал уговаривать друга:

– Саш, давай. Саша, ты же сильный.

Сашка заработал ногами, натянув ремень, подтянулся к самому краю полыньи. Свободная его рука легла на лед. Он приподнялся, лед держался. Возможность спастись, надежда, что лед выдержит, удесятерила его силы. Обледенелой пятерней Витька из последних сил потянул на себя друга…

Шатаясь, бежали мальчишки домой. Сашка бежал, падал, а мог бы прекрасно катиться на коньках, но он забыл о них.

Прибежали Сашкины мать и бабушка, заохали и принялись раздевать его. Сестренку послали к соседке за спиртом. А Витька стоял в передней у двери, о нем забыли. Вот из другой комнаты вылетели коньки и громко стукнулись о пол. При виде их глаза у Витьки мечтательно вспыхнули, но тут же погасли.

Разбитое, обессиленное тело ныло, ноги мелко и часто дрожали. Он потихоньку приоткрыл дверь и вышел.

Сашка, уже переодевшись, вспомнил о своем спасителе.

– Ма, где Витька?

Мать выглянула из комнаты.

– Ушел.

Сашка выскочил в переднюю, отвязал коньки, надел старые отцовские галоши и бросился за дверь. Галоши поминутно падали с Сашкиных ног, он схватил их в руки и босиком, по снегу, побежал вдогонку за другом. Догнал, повернул Витьку за плечо и сунул ему в руки коньки:

– На, катайся, насовсем отдаю.

А ну, прыгай!

Витька и Мартын жили в одном дворе. Однажды в воскресенье они пошли в кино, чтобы посмотреть фильм о разведчиках.

– У, знаешь, какая картина! Я второй раз иду. Про войну и про разведчиков. Ты хочешь быть разведчиком? – тараторил болтливый Витька.

– Не знаю, я-то хочу, но разве такие разведчики бывают… – ответил молчаливый Мартын.

– Ха, не знаешь. А я вот буду. Эх, каким я буду разведчиком, смелее всех и сильнее всех, – хвастался Витька. – У меня недаром имя Виктор – мама говорит, что в переводе на русский язык значит победитель, понял?!

– Да, – грустно сказал молчаливый Мартын, потому что его имя ничего не значило в переводе.

На углу последнего

квартала перед кинотеатром мальчишек встретили хулиганы.

– Стой, деньги есть?! – сказал здоровенный переросток, главарь шайки.

– Нет, – растерянно ответил побледневший Виктор.

– А ну, прыгай! – приказал главарь.

Виктор послушно запрыгал. В карманах его ничего не звенело.

– А теперь ты? – подступил главарь к Мартыну. Мартын молчал.

– А ну, прыгай!

– Не буду, – тихо сказал Мартын.

– А по шее хочешь?

– Не буду, – решительно повторил Мартын.

– Тогда получай, – сказал главарь и ударил Мартына.

– Вы что делаете? – закричал проходивший мимо мужчина, и хулиганы убежали прочь.

Мартын молча вынул из кармана пятак, приложил его к синяку и пошел дальше.

– А я их обдурил, смотри, у меня деньги в платочек завернуты, поэтому и не звенели, – заглядывая Мартыну в глаза, похвастался Виктор.

Мартын молчал.

Подошли к кассе.

– Мне первый ряд, – сказал, просовывая деньги в окошко, Виктор.

– А мне десятый, – сказал Мартын.

– Ты же всегда любил первый ряд, почему ты взял десятый? – заикаясь, спросил Виктор.

– Я не хочу сидеть с тобой рядом, – спокойно ответил молчаливый Мартын и первым вошел в двери зала.

Братья

Сумрак сиреневыми кляксами растекался в подворотнях. Стихал светлый весенний закат.

Накупавшись на море, братья возвращались домой, перекинутая через плечо, надутая до звона черная автомобильная камера словно проглотила маленького Сашку. Были видны лишь льняные от солнца вихры да коричневые ноги, резво перебирающие вслед за старшим братом.

– Леш, а какой наган лучше – дамский или недамский?

– Не знаю.

– Леш, а в Африке весь год можно купаться?

– Да.

– Леш, а ты до пароходов доплывешь?

– Отстань.

– Ну, последний вопрос, самый препоследний! – клянчил Сашка. Пока они шли от моря, он успел замучить Лешку своей бесконечной болтовней.

Мальчишки вошли во двор. Под белыми акациями азартно стучали костяшками домино дворовые козлятники. Собравшись в кружок, судачили соседки. На каменных ступеньках крыльца, натянув на коленки подол цветастого платьица, сидела длиннокосая Юнка с тайным романом в руках: девчонке не терпелось скорее все узнать.

Лешка пропустил брата вперед. Незаметно поддернул штаны, пригладил чуб. Юнка подняла мохнатые ресницы и лукаво сощурила большущие зеленые глаза.

Каждый раз, когда она смотрела на Лешку, у мальчишки пересыхало во рту. Если бы кто-нибудь спросил у него, какие у Юнки глаза – зеленые, синие, карие, – Лешка не смог бы ответить. Просто глаза у Юнки такие, что, когда идешь под ее взглядом, ноги цепляются друг о дружку. В эти минуты Лешка ненавидел и ее, и себя. Он боялся, что когда-нибудь, на смех всему двору, споткнувшись, брякнется перед Юнкой. Он избегал своей соседки. Но в засаде мог смотреть на нее долго-долго, как на голубей в высоком небе. А ночами он летал с Юнкой вокруг солнца, и было горячо и сладко.