Том 10. Дживс и Вустер
Шрифт:
П.К. Первис заскрипел прочь, сопровождаемый жидкими аплодисментами, однако нельзя было не заметить, что вслед за ними наступила напряженная тишина, которая неоспоримо свидетельствовала о зреющем в преподавательских кругах Мар-кет-Снодсбери новом настроении. Родители начали переглядываться. У бородатого физиономию перекосило, будто он проглотил тухлую устрицу. У тети Далии был такой вид, который яснее всяких слов говорил, что у нее исчезли последние сомнения и она вынесла приговор. Я видел, как она что-то шепнула дурехе Бассет,
После ухода П.К. Первиса Гасси снова погрузился в медитативное состояние и стоял, засунув руки в карманы, с открытым ртом. Внезапно обнаружив рядом с собой толстого мальчика в бриджах, он сильно вздрогнул.
— Привет! — сказал он удивленно. — Кто вы такой?
— Это Р.В. Сметерст, — сказал бородатый.
— Что ему здесь нужно? — подозрительно осведомился Гасси.
— Вы награждаете его призом за успехи в рисовании, мистер Финк-Ноттл.
Объяснение показалось Гасси правдоподобным, и лицо у него прояснилось.
— Как же, как же, само собой… — спохватился он. — Ну, вот, держите, пострел вы этакий. Что? Уже уходите? — сказал он, видя, что мальчик собирается покинуть сцену.
— Сэр, да, сэр.
— Погодите, Р.В. Сметерст. Не спешите. Я хотел бы кое о чем вас спросить.
Однако бородатый, видимо, задался целью поскорее свернуть церемонию. Он осторожно вытеснил Р.В. Сметерста со сцены — так трактирный вышибала с сокрушенным видом выставляет из заведения старого почтенного завсегдатая — и стал выкликать Дж. Дж. Симмонса. Мгновение спустя Дж. Дж. Симмонс вскочил и двинулся к сцене. Представьте себе мои чувства, когда объявили, что предмет, в котором преуспел Дж. Дж. Симмонс, — Священное Писание. В нашем полку прибыло.
Дж. Дж. Симмонс оказался противным, нахального вида юнцом с неровно торчащими передними зубами и очками на носу, но я горячо ему хлопал. Мы, знатоки Священного Писания, горой стоим друг за друга.
С сожалением отмечаю, что Гасси его сразу невзлюбил. Во взгляде, устремленном на Дж. Дж. Симмонса, не было и тени того расположения, которым он так щедро одарил П.К. Первиса и, правда, в меньшей степени, Р.В. Сметерста. Теперь Гасси демонстрировал холодную отстраненность.
— Итак, Дж. Дж. Симмонс.
— Сэр, да, сэр.
— Что это значит — сэр, да, сэр? Черт знает как глупо, если разобраться. Итак, вы получили приз как лучший знаток Священного Писания?
— Сэр, да, сэр.
— Действительно, от вас можно этого ожидать, судя по вашему виду. Однако… — Гасси помолчал и подозрительно посмотрел на юнца, — откуда нам знать, может, вы все списали? Давайте-ка я вас проверю, Дж. Дж. Симмонс. Как звали того, как его там… который родил… как бишь его? Можете вы мне ответить, Дж. Дж. Симмонс?
— Сэр, нет, сэр.
Гасси посмотрел на бородатого.
— Сомнительно, — сказал он. — Очень сомнительно. Похоже, мальчик вообще не знает Священного Писания.
Бородатый отер лоб.
— Мистер Финк-Ноттл, уверяю вас, нами были приняты все меры, чтобы обеспечить объективность оценок, и Симмонс значительно опередил своих конкурентов.
— Что ж, если вы настаиваете, — с сомнением проговорил Гасси. — Ладно, Дж. Дж. Симмонс, получайте свой приз.
— Сэр, благодарю вас, сэр.
— Однако позвольте вам сказать, что не стоит особенно гордиться вашим призом. Берти Вустер…
Вот скотина, надо же нанести такой удар. Я исходил из предположения, что, оборвав выступление Гасси на полуслове, у него, как у змеи, вырвали жало. Я вжал голову в плечи и бочком пробрался к двери. Только меня и видели.
— Берти Вустер получил приз как лучший знаток Священного Писания, когда мы с ним вместе учились в начальной школе. Вы знаете, что собой представляет Берти Вустер. Конечно же, он смошенничал. Ему удалось похитить награду у более достойных претендентов, потому что он пользовался самыми бесстыдными, нечестными и низкими приемами, редкими даже для тех школ, где подобные методы процветают вовсю. Когда он пришел на экзамен, карманы у него были так набиты шпаргалками, в частности, перечнем царей Иудейских, что…
Продолжения не слышал, так как вышел на свежий воздух. Минуту спустя я уже сидел в автомобиле, нащупывая дрожащей ногой педаль стартера.
Мотор заработал, я включил передачу. Посигналил и рванул.
Когда я загонял автомобиль в конюшни Бринкли-Корта, все мои нервные узлы продолжали вибрировать. Потрясенный до основания Бертрам проковылял к себе в комнату снять визитку. Надев фланелевый костюм, я прилег на кровать и, наверное, задремал, потому что очнувшись увидел Дживса.
Я сел.
— Что, Дживс, чай?
— Нет, сэр. Скоро обед. Дурман рассеялся.
— Должно быть, я спал.
— Да, сэр.
— Когда организм изнурен, природа берет свое.
— Да, сэр.
— И силы восстанавливаются.
— Да, сэр.
— Стало быть, скоро обед? Очень хорошо. Настроение, честно говоря, не обеденное, но тем не менее приготовьте переодеться.
— В этом нет надобности, сэр. Сегодня к обеду никто не переодевается. К столу будут поданы только холодные закуски.
— Это еще почему?
— Так пожелала миссис Траверс, дабы освободить прислугу, которая собирается сегодня вечером посетить танцевальный вечер в имении сэра Персиваля Стретчли-Бадда.
— Ах, да, конечно. Помню. Кузина Анджела мне говорила. Сегодня вечером, да? А вы идете?
— Нет, сэр. Я не слишком привержен подобным развлечениям в сельской глуши.
— Я вас понимаю. Эти деревенские танцульки все одинаковы. Фортепиано, скрипка и шершавый пол. Не знаете, Анатоль идет? Анджела говорила, он вроде бы не собирается.