Том 10. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Да, сэр.
Я услышал характерное покашливание и скосил на Джив-са глаза. Он явно хотел что-то мне сообщить.
— Значит, вы еще не знаете, сэр?
— А?
— Вы не слышали, что в скором будущем состоится свадьба мистера Финк-Ноттла и мисс Бассет?
— Что?!
— Да, сэр.
— Когда он успел?
— Сразу после того, как покинул вашу комнату, сэр.
— О! Значит, в постапельсиновую эру?
— Да, сэр.
— А вы уверены? Откуда вам известно?
— Информация получена мною от самого мистера Финк-Ноттла, сэр. У меня сложилось впечатление, что мистеру Финк-Ноттлу очень хотелось объявить мне эту новость. Он говорил несколько бессвязно, но у меня не возникло трудностей с пониманием
— А подробности?
— Мистер Финк-Ноттл на них не останавливался.
— Картину нарисовать нетрудно.
— Да, сэр.
— Думаю, в данном случае воображение не подведет.
— Да, сэр.
И правда, воображение меня не подвело. Я отчетливо видел мысленным взором, что произошло. Если залить щедрую порцию смеси двух спиртных напитков в недра непьющего субъекта, он обретает сокрушительную силу. Он не стоит столбом, стараясь скрыть дрожь в руках, не заикается на каждом слове. Он действует. Гасси, должно быть, отыскал эту Бассет и сгреб ее в охапку, наподобие того, как портовый грузчик хватает мешок с углем. Легко представить, какое впечатление производят такие приемы на романтическую девицу.
— Ну и ну, Дживс.
— Да уж, сэр.
— Отличные новости.
— Да, сэр.
— Теперь видите, что я был прав.
— Да, сэр.
— Ловко я справился с этим делом, вы, должно быть, удивились.
— Да, сэр.
— Простой, прямой подход никогда не даст сбоя.
— Да, сэр.
— Не то, что сложный и надуманный.
— Да, сэр.
— Вперед и прямо, Дживс!
Мы подъехали к главному входу классической школы. Я припарковал автомобиль и вошел в здание. Настроение у меня было превосходное. Правда, проблема Таппи — Анджела по-прежнему требовала решения, и пятьсот фунтов для тети Далии даже не маячили на горизонте, но утешало, что, по крайней мере, дело старины Гасси благополучно уладилось.
Классическая средняя школа Маркет-Снодсбери была построена в тысяча четыреста шестнадцатом году, и ее парадный зал, где сегодня проходила торжественная церемония, хранил, как часто случается в старинных зданиях, ощутимый дух веков. День стоял знойный, и хотя кто-то попробовал отворить окна, характерный неистребимый смрад так и бил в нос.
В этом зале день за днем на протяжении пятисот лет ученики поедали свои насущные ланчи, запах которых, казалось, пропитал все вокруг. Тяжелая духота зала пахнула на меня Старой Англией, вареной говядиной и морковкой.
Тетя Далия, сидевшая во втором ряду в обществе местной знати, увидела, как я вошел, и замахала рукой, подзывая к себе, но меня не проведешь. Я затесался среди публики, стоявшей в задних рядах, и прислонился к какому-то парню, судя по запаху, булочнику. Когда попадаешь на подобные мероприятия, главное — держаться как можно ближе к выходу.
Зал был ярко украшен флажками и цветной бумагой; глаз радовался при виде пестрой толпы мальчиков, их родителей и еще невесть кого. Дети сияли лицами и накрахмаленными отложными воротничками, дамы демонстрировали приверженность черному атласу, у джентльменов был такой вид, точно фраки жмут им под мышками.
Вскоре раздались жидкие — спорадические, как потом назвал их Дживс, — аплодисменты, и я увидел Гасси, которого какой-то бородатый тип в мантии подводил к креслу в центре сцены.
Я представил себе, что если бы не милость Божья, то на месте Гасси был бы Бертрам Вустер, и меня всего затрясло. Вспомнилось, как я держал речь в школе для девиц.
Подходя беспристрастно, должен отметить, что сидевшая в зале публика, которую почти без натяжки можно было назвать доброжелательной, не шла ни в какое сравнение с диким сборищем малолетних девиц с косичками, и это чистая правда. Тем не менее представшее моим глазам зрелище вызывало во мне чувство, будто я наблюдаю, как Гасси засунули в бочку и сбросили в Ниагарский водопад, и при мысли, что я чудом избежал подобной участи, голова у меня закружилась и в глазах потемнело.
Когда я вновь обрел способность видеть, Гасси уже сидел в кресле. Руки на коленях, локти в стороны, взгляд уставлен в пространство, на губах застыла улыбка. Думаю, ни у кого не возникло ни малейших сомнений на его счет — бедняга залил в себя столько горячительной жидкости, что она чуть не плещется о его передние зубы.
Тетя Далия, в свое время непременная участница всех охотничьих обедов и потому слишком хорошо осведомленная о печальных симптомах сильного алкогольного опьянения, вздрогнула и уставилась на Гасси изучающим взглядом. Потом повернулась к дяде Тому, который сидел слева от нее, и начала что-то ему говорить. В это время бородатый тип подошел к рампе и стал держать речь. Говорил он так, будто у него во рту лежала горячая картофелина, но никто в зале даже не фыркнул, из чего я заключил, что это директор школы. Едва он начал говорить, аудитория впала в состояние изнеможенной покорности. Я уютно привалился к своему булочнику и рассеянно слушал бормотание директора. Он бубнил о том, что делалось в школе в прошлом семестре, и о том, кому и за что будут розданы призы. Подобные сведения обычно ускользают от внимания случайных посетителей. Вы, конечно, представляете себе, как это происходит. Публике сообщают, например, что Д.Б.Браун получает стипендию для изучения латыни и греческого в Кембридже, в колледже Св. Екатерины, но вам невдомек, сколько всяких забавных событий может быть связано с этим самым Брауном, потому что вы его в глаза не видели. Так же, как и Д.Биллета, удостоенного стипендии леди Джей Уикс в Бирмингемском ветеринарном колледже.
Признаться, мы с булочником, который казался таким утомленным, будто все утро до упаду торговал булками, уже начали подремывать, но аудитория вдруг встрепенулась — в игру вступил Гасси.
— Сегодня мы счастливы приветствовать гостя, почтившего своим присутствием наше скромное торжество. Позвольте представить вам мистера Фитц-Чтоттла…
С начала выступления бородача Гасси, видимо, погрузился в состояние трансцендентальной медитации и сидел, как истукан, с открытым ртом. Однако где-то к середине торжественной речи он начал подавать признаки жизни. А последние пять минут тщетно силился положить ногу на ногу, но, увы, нога все время падала. При последних словах бородача Гасси продемонстрировал беспримерную активность. Он, судорожно дернувшись, выпрямился и открыл глаза.
— Финк-Ноттла, — сказал он.
— Фитц-Ноттла.
— Финк-Ноттла.
— Вот я и говорю, Финк-Ноттла.
— Давно бы так, старый осел, — добродушно сказал Гасси. — Ладно, валяй дальше.
Он закрыл глаза и снова принялся укладывать ногу на ногу.
По-моему, эта маленькая стычка немного смутила бородача. Он постоял с минуту, теребя дрожащими пальцами растительность у себя на подбородке. Но, видно, директора школ — ребята не робкого десятка. Бородач быстро оклемался и снова пошел чесать как по-писаному:
— Мы все счастливы приветствовать гостя, почтившего своим присутствием наше скромное торжество. Позвольте представить вам мистера Финк-Ноттла, который любезно согласился принять участие в церемонии раздачи призов. Эта почетная обязанность, как вы знаете, была возложена на уважаемого и всеми любимого видного деятеля Попечительского Совета преподобного Уильяма Пломера, и все мы, с уверенностью заявляю, глубоко сожалеем, что болезнь в последний момент помешала ему присутствовать здесь сегодня. Но если мне будет позволено позаимствовать известный афоризм, то я вам напомню: нет худа без добра.