Том 10. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Брось, Гасси. Не лопнут у тебя брюки.
— А ты откуда знаешь? Брюки лопаются у таких людей — не чета мне. Возьми генерала Бошера — кавалер ордена «За отличную службу», доблестно защищал северо-западные границы Индии, а брюки лопнули. Вот увидишь, из меня сделают посмешище, козла отпущения. Поверь, Берти, я это чувствую. А ты, прекрасно понимая, что меня ждет, болтаешь о каких-то хороших новостях. Сейчас единственная радость для меня — это весть о том, что среди школьников вспыхнула эпидемия бубонной чумы, и им всем предписан строгий постельный
Настал момент, когда я должен был сказать Гасси свое веское слово. Я мягко положил руку ему на плечо. Он ее сбросил. Я повторил свой жест. Он снова сбросил мою руку. Когда я в третий раз попытался мягко положить руку ему на плечо, он отпрянул от меня и с явным раздражением осведомился, уж не вообразил ли я себя, черт подери, остеопатологом.
Я счел его поведение вызывающим, однако сделал скидку на его невменяемое состояние. Я напомнил себе, что совсем скоро, после ланча, передо мной предстанет иной, преображенный Огастус Финк-Ноттл.
— Слушай, старик, я сказал «хорошие новости», имея в виду Мадлен Бассет.
Лихорадочный блеск в его глазах погас, уступив место глубочайшей скорби.
— Ни о каких хороших вестях не может быть речи. Я потерпел полный провал.
— Ничего подобного. Убежден, если ты еще раз попытаешь счастья, у тебя все получится.
И я торопливо пересказал наш вчерашний разговор с дурехой Бассет.
— Тебе нужно еще раз с ней увидеться, и при всем желании ты уже не сможешь завалить это мероприятие. Пойми она только о тебе и мечтает.
Он покачал головой.
— Нет.
— Что «нет»?
— Все бесполезно.
— В каком смысле «бесполезно»?
— Не стоит и пытаться.
— Но ведь она сама сказала…
— Не имеет значения. Может, она когда-то меня и любила. А вчера я убил ее любовь.
— Ничего ты не убил.
— Нет, убил. Теперь Мадлен меня презирает.
— Ничуть не бывало. Она понимает, что у тебя от волнения душа в пятки уходит.
— И снова уйдет, если попытаюсь с ней увидеться. Бесполезно, Берти. Я безнадежен, и это конец. По своей природе я из тех, кто и мухи не обидит.
— Дело не в мухе. Муха здесь ни при чем. Вопрос в том…
— Понимаю, понимаю. Но все бесполезно. У меня ничего не получится. Это конец. Не хочу еще раз пережить вчерашний позор. Ты говоришь, надо снова попытаться, но ты не представляешь, что это такое. Ты не прошел через этот ужас, когда готовишься сделать девушке предложение и вдруг ни с того, ни с сего начинаешь молоть о плюмажеобразных наружных жабрах новорожденных тритонов. Второй раз я такого не вынесу. Нет, я смирился со своей судьбой. Все кончено. А теперь, Берти, будь другом, проваливай отсюда. Мне надо сочинить речь. Я не могу сочинять, когда ты мозолишь мне глаза. Но раз уж ты все равно мозолишь, подкинь мне пару каких-нибудь историй. Эти маленькие негодники, конечно, ждут чего-нибудь такого.
— Ты слышал анекдот про…
— Не надо. Мне не нужны твои скабрезные анекдоты из курительной «Трутней». Мне надо что-нибудь возвышенное. Что поможет им в дальнейшей жизни. Хотя, само собой, плевал я на их дальнейшую жизнь, пусть подавятся.
— На днях мне рассказали один забавный анекдот. Подробностей не помню, но речь об одном типе, который храпел, потому что у него были аденоиды, и мешал соседям. А конец такой: «Он своим храпом взял всех нахрапом».
Гасси безнадежно махнул рукой.
— И ты хочешь, чтобы я вставил этот анекдот в свое выступление перед мальчишками? Да каждый из них наверняка напичкан этими самыми аденоидами. Они же сцену разнесут. Ради Бога, Берти, уймись, оставь меня в покое. Давай чеши отсюда… Леди и джентльмены, — возопил Гасси низким утробным голосом, — я не хотел бы злоупотреблять вниманием столь благоприятного случая…
Оставив несчастного придурка в одиночестве, мудрый Вустер удалился, от души поздравляя себя с тем, что у него хватило здравого смысла сделать необходимые приготовления, теперь остается только в нужный момент нажать кнопку, чтобы запустить в действие тонко разработанный план.
Видите ли, до настоящей минуты я питал надежду, что, если открою Гасси глаза на то, как относится к нему Мадлен Бассет, остальное доделает сама природа — Гасси воспарит, и искусственные стимуляторы ему не потребуются. Потому что кому хочется носиться по дому с кувшином апельсинового сока, если в этом нет острой необходимости.
Но сейчас, как я убедился, следовало привести мой план в действие. Ни живости, ни бодрости духа, ни нравственных сил — ничего этого Гасси во время нашего разговора не выказал, и я решил принять самые суровые меры. Расставшись с несчастным, я направился к буфетной, дождался, когда дворецкий выйдет по какой-то своей надобности, проскользнул внутрь и завладел заветным кувшином. Украдкой поднялся по лестнице, шмыгнул к себе в комнату и первом Делом увидел Дживса, колдовавшего над моими брюками.
Он бросил на кувшин взгляд, который показался мне — как потом выяснилось, ошибочно — осуждающим. Я выпрямился во весь рост. Не потерплю от Дживса никаких глупостей.
— Да, Дживс?
— Сэр?
— У вас такой вид, будто вы хотите высказать свое мнение.
— О нет, сэр. Как я заметил, у вас в руках кувшин с апельсиновым соком для мистера Финк-Ноттла. Я хотел бы заметить, что, по моему мнению, было бы неосмотрительно добавлять в сок алкогольный напиток…
— Это и есть высказывание своего мнения, Дживс, и…
— Потому что я уже об этом позаботился, сэр.
— Как?!
— Да, сэр. В конечном счете я решил согласиться с вами.
Я смотрел на него, вытаращив глаза. Я был глубоко тронут. Думаю, любой на моем месте был бы тронут, если бы вдруг обнаружил, что старый добрый дух вассальной верности, который он считал давно похороненным, на самом деле живехонек.
— Дживс, — сказал я, — я тронут.
— Благодарю вас, сэр.
— Тронут и обрадован.
— Я очень вам благодарен, сэр.
— Однако почему вы переменили решение?