Том 13. Пуля дум-дум
Шрифт:
— Величайшим мастером своего дела, каких не знал еще мир! — сиплым голосом добавил Себастьян.
— Мне стал ясен первый шаг, — сказал я, — но не более того.
— Вам стал ясен первый шаг? — Его белые зубы сверкнули в саркастическом удивлении. — Я очарован и с удовольствием услышу, в чем состоит ваш секрет, лейтенант.
— Вы берете обычную крупнокалиберную пулю, — продолжал я, — и спиливаете внешнюю оболочку до самой сердцевины. Таково первое необходимое условие, чтобы пуля получилась неправильной формы, со смещенным центром тяжести…
Себастьян с крайней осторожностью поставил кольт 44-го калибра обратно на стойку, потом холодно посмотрел на меня.
— Звучит впечатляюще, лейтенант. Откуда у вас взялась подобная идея?
— Благодаря телу, весьма странно распростертому на капоте автомобиля, — ответил я. — Я могу показать вам снимки из морга, но на них вы не увидите крови!
Себастьян неподвижно стоял, наблюдая за мной, потом метнул взгляд на стойку с оружием, и его глаза вновь сфокусировались на мне.
— Для эксперимента вам нужен был человек, которого можно было пустить в расход, разве вы со мной не согласны? — тихо спросил я. — Если бы вам пришлось убить кого-нибудь в целях самозащиты, это была бы идеальная ситуация — здесь не возникает никаких вопросов, пожалуйста, испытывайте действие вашего изобретения. Эксперимент не удался? Что ж, вам не пришлось бы впоследствии его добивать. — Я усмехнулся. — Трудней всего было отыскать человека, которого вам пришлось бы убить сразу, наверняка, поскольку вам не оставалось другого выбора.
Излагая свои небесспорные соображения, я тихо отступал назад, пока не уперся спиной в дверь, потом нащупал рукой ручку. Я открыл дверь и продолжал пятиться, ни на секунду не спуская с него глаз.
— Очень досадно, — бросил я напоследок, — что Эдди Мораны не часто заглядывают к вам в гости! — и тихонько закрыл дверь.
Когда я вернулся в гостиную, Поп Ливви сидел за стойкой бара перед высоким бокалом. Я обрадовался, увидев, что Селест ушла, и от души надеялся, что она прислушалась к моему совету и находится у себя в комнате.
Даже когда я взгромоздился на стул рядом с хозяином, Поп не подал виду, что заметил мое присутствие.
— Они должны быть где-то в машине, — негромко заговорил я. — Вы, случайно, не нашли их или не искали?
— Вы со мной разговариваете, лейтенант?
— Священник говорил мне, что ему принадлежало несколько законных предприятий, которые продолжали функционировать и после того, как он оказался в тюрьме, — продолжал я. — Может быть, одно из тех предприятий — мастерская по ремонту автомобилей? И возможно, этой причудливой машины вообще не было в гараже, когда они переворачивали дом, пытаясь найти деньги, которые, как предполагалось, спрятал Священник. Когда они прекратили поиски, Священник перегнал машину в гараж и снял двигатель, чтобы ее не смогли завести, пока он не вернется. Конечно, он никогда не думал, что ему отмерят полных тридцать лет, — он рассчитывал по крайней мере лет на семь. Итак, скажите мне, Поп, вам обещали сбросить цену на дом при условии, что вы согласитесь не трогать машину, поскольку бывший владелец из каких-то сентиментальных соображений хотел бы оставить ее в гараже, — и какова была скидка?
— Тысяча долларов, — прошептал Поп.
— Как вы нашли деньги?
— У меня был пес, и однажды, играя, он разорвал обшивку на заднем сиденье, — проговорил он, уставившись куда-то перед собой. — Я открыл заднюю дверь и увидел у себя под ногами тысячи!
— Вы пустили эти деньги на содержание дома, — сделал я вывод. — Зачем вам понадобились Себастьян и Бруно?
— Один я бы не сумел распорядиться такой суммой, — по-прежнему шепотом говорил он. — Деньги пугали меня, я чувствовал себя одиноким. Мне казалось, что они оба справятся с любой ситуацией, если такая возникнет. Имея двух сообщников, я нес ответственность только за третью часть!
— Известно ли вам, сколько было денег?
На какое-то мгновение на его лице появилась едва заметная улыбка.
— Я вижу, вы совсем не знаете моих сообщников, лейтенант. Мы тысячу раз их пересчитывали! Сначала там было около четырехсот пятидесяти тысяч. Когда те двое присоединились ко мне, оставалось триста шестьдесят тысяч.
— Сколько денег осталось?
— Чуть меньше ста тысяч.
— Зигмунд Джоунз и Линдстром расстроятся, когда явятся сюда, — тихо сказал я. — Я искренне рад, что вы передумали, Поп, и решили обсудить со мной этот вопрос.
— Я решился после того, как вы сказали мне об Антонии, — тусклым голосом произнес он. — Вы оказались правы: какими бы неприятными ни были альтернативы, я не могу бросить девушку.
Он повернул голову и в первый раз за все время, пока я сидел рядом, посмотрел на меня. Его выцветшие глаза мерцали холодным блеском, какого раньше я не замечал.
— Ваше предложение предполагает по крайней мере пять лет тюрьмы, — проговорил он хриплым голосом. — Об этом не может быть и речи, поэтому мне приходится выбирать из двух зол худшее.
— Объясните, что это значит? — спросил я.
— Расскажи ему, Бруно, — неожиданно рявкнул он.
Голова Бруно стремительно возникла над крышкой бара; все это время он сидел, скорчившись, по ту сторону стойки и ждал. Его грязные глаза возбужденно заблестели, когда он уставился на меня; и в его правой руке твердо застыл револьвер.
— Лейтенант! — весело закудахтал он. — Вы забавный человек, честное слово! Вы думали, что напугаете нас до смерти своими рассказами о том, что Линдстром и сын Священника Джоунза вышли на тропу войны?
Штора зашуршала, и я увидел, как в комнату вошел Себастьян. Я наблюдал в пожелтевшее зеркало, как он приближается к бару. Он остановился рядом с Попом Ливви и уставился на своих сообщников неподвижным, полуистерическим взглядом.
— Он пришел в подвал, — пробормотал Себастьян. — Стоял и ухмылялся, пока говорил. Он все знает! Даже о моем удивительном фокусе в стрельбе — о пуле неправильной формы со смещенным центром, о Моране, обо всем!
— Конечно знает, ты, осел! — закричал Бруно. — Кому взбрело в голову выкаблучиваться перед ним и демонстрировать свое мастерство в стрельбе? Кто болтал ему о своих путешествиях за рубеж? Ты! — Бруно негодующе тыкал пальцем. — Все, все ты!
— Мне такой вариант не нравится, — бормотал Себастьян. — Моран был мелкой сошкой, гнильем. А сейчас речь идет о лейтенанте полиции.
— По какой причине здесь оказался лейтенант? — презрительно усмехнулся Бруно. — Чтобы оборонять нас, по какой же еще? Кто больше всех будет скорбеть, если он погибнет, пытаясь защитить нас, — разумеется, мы трое!
Поп Ливви поднял свой высокий бокал и медленно допил, потом поставил его на крышку бара.
— Лейтенант пытался оказать, мне услугу, — хрипло сказал он. — Я плачу тем же — услуга за услугу. Бруно, сделай все быстро и чисто — на этот раз никаких испытаний твоих пуль, Себастьян. Я подожду в своей комнате.