Том 13. Пуля дум-дум

— Эй! — пронзительно

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего, но… у вас слишком необычные манеры!

— С чего вы взяли?

Она решительно оттолкнула меня.

— Мне пора.

— Почему так вдруг? Назовите хоть одну причину!

— Мой муж… — сказала она почти смущенно. — Он профессиональный борец и…

Я протянул ей пальто и шляпку:

— Достаточно! Вы назвали даже две причины! И такие сокрушительные!

Я вызвал ей по телефону такси, и через десять минут она ушла из моей жизни.

Меня прошиб озноб, когда я остался один перед стаканчиком с выпивкой. Такие девушки могут преждевременно состарить парня вроде меня. Профессиональный борец! А я о нем и не подозревал!

Я устроился в кресле и, время от времени прикладываясь к стакану, погрузился в музыку, льющуюся из пяти динамиков моего проигрывателя. Пегги Ли и «Черный кофе».

Зазвонил телефон. Я подозрительно посмотрел на аппарат. Вдруг это муж, желающий продемонстрировать свои спортивные достижения? Любопытство победило, я снял трубку и сказал фальцетом:

— Китайская прачечная… Я слушаю.

— А я, глупец, надеялся застать вас трезвым, — ответил раздраженный голос.

— Ах, это вы, шериф Лейверс, рад вас слышать.

— Вы, конечно, пьяны!

— Ошибка! — обиделся я. — Или, по крайней мере, преувеличение. Если я и выпил за вечер четыре стаканчика, так что, это уже конец света?

— Иначе говоря, вы с подружкой?

— Уже нет. Скажите, шериф, вы не знаете борца по имени Кичинский?

— Смеетесь?

— Никаких шуток. Кичинский. Знаете?

— Нет, а вы?

— Конечно нет. И не хотел бы узнать.

Он заворчал:

— Я звоню вам не для того, чтобы разговаривать о борьбе! Садитесь в свою колымагу и приезжайте в морг. Я вас там встречу.

— Вы собираетесь меня заморозить?

Он повесил трубку.

Вот как прекрасно заканчивался вечер, и так уже слегка подпорченный. Я даже не смогу остаться дома и насладиться замечательными пластинками. Я отнюдь не сибарит, но только три вещи дороги моему сердцу: проигрыватель, «остин-хили» и женщины. Отличным звуком и гармоничными линиями моя классная «вертушка» успокаивает меня, когда я устал. «Остин-хили» с безупречным шасси помогает мне своей скоростью и маневренностью. Что касается женщин, они обладают лучшими характеристиками обоих вышеуказанных аппаратов. Любовь к музыке и к автомобилю появилась у меня три года назад, когда я работал на армейскую разведку в Лондоне.

Любовь к женщинам возникла раньше.

Можно подумать, что меня вызывают на пожар! Я не успел еще хорошенько взвесить, зачем мне нужно ехать, но уже выезжал из подземного гаража и направлялся к городскому моргу.

Когда шериф забрал меня из местного отдела по расследованию убийств, чтобы сделать своим первым помощником, я не подозревал, что его рабочий день длится двадцать четыре часа.

Мне понадобилось не много времени, чтобы убедиться в этом на собственном опыте.

Шериф уже ждал меня в обществе двух типов. Один из них — с белым как мел лицом и вылезающими из орбит глазами, одетый в комбинезон, — был Чарли Кац, служащий морга.

— Привет, Чарли! — сказал я. — Как дела?

— У меня все время один ящик свободен, — ответил он. — Коли что-нибудь случится, вам всегда найдется у нас местечко.

— Весьма признателен! Но надеюсь, этот ящичек вам понадобится раньше, чем мне.

Шериф испепелил меня взглядом.

— Уилер! Нельзя ли…

— Доброе утро, сэр, — сказал я, демонстративно поглядев на часы, показывающие час сорок пять. — Утро сегодня начинается рановато, не так ли, сэр?

— Познакомься с лейтенантом Хаммондом из отдела убийств, — сухо оборвал он.

Хаммонд был новичком, я не встречал его раньше. Хрупкий, желчный парень. Нос как вороний клюв и простодушный взгляд торговца подержанными машинами.

Он коротко кивнул мне.

— Я слышал, Уилер, вас называют эксцентричным сыщиком. Что вы делаете такого особенного? Обедаете вниз головой?

— Только когда бываю в Австралии, — ответил я. — Лично я о вас ничего не знаю, но это и понятно, не так ли?

— Войдем, — раздраженно перебил меня шериф. — Покажу вам кое-что.

— Труп? — уточнил я. — Перед завтраком? Хорошо ли это?

Тем не менее я последовал за ними. Чарли вытянул один из ящиков, уходящих в стену. Зажглась лампа. Это была женщина. Молодая и красивая, с длинными черными волосами, обрамляющими лицо.

Шериф деликатно оттянул простыню, открывая правую руку. На ней была татуировка — высоко, чуть ниже плеча. Что-то напоминающее знак доллара, только вертикальная черта была не сдвоенной, а волнистой, и заканчивалась головкой змеи.

— Это вторая за неделю, — сказал шериф.

Он накинул простыню и сделал Чарли знак закрыть ящик. Мы вернулись в контору, и я закурил. Кровь стыла от холода в этом хранилище мертвых.

— От чего она умерла? — спросил я.

— Зарезана, — коротко ответил шериф, — как и первая. Хаммонд работал над тем делом и ни на шаг не продвинулся. Собственно, там не за что было зацепиться — ни одной ниточки.

Не надо быть психологом, чтобы точно знать, что за этим последует.

— Я хотел бы, чтобы вы подключились к делу, — продолжал шериф. — Хаммонд познакомит вас с деталями. Естественно, он будет продолжать расследование от лица своего отдела. А вы, с вашими непредсказуемыми методами, посмотрите на все это с новой точки зрения.

— Да, сэр, — вынужден был согласиться я.

— Общее у этих девушек — только татуировка. Мы почти ничего не знаем о первой, а что касается этой, то ее нашли только три часа тому назад. Хаммонд, расскажите все, что вы узнали о первой.

Лейтенант пожал плечами:

— Ее звали Анжела Маркой, она приехала сюда около трех недель тому назад. Жила в меблирашках. Старуха хозяйка сказала, что девушка не посвящала ее в свои дела. Она выходила три или четыре раза в неделю, по вечерам. К ней никто не приходил, никто не провожал. Говорила, что ищет работу, но, по-видимому, особых усилий к этому не прилагала. Вскоре после своего появления в городе она положила в банк двести долларов и столько же — за сорок восемь часов до смерти.