Том 13. Салли и другие
Шрифт:
— Мисс Николас.
Возле столика стоял Ли Шенстайн, а рядом с ним выжидал юноша с маленькими усиками и в пенсне. Салли поднялась, и в следующее мгновение растерянный Рыжик остался один, глядя, как она появляется и исчезает среди танцующих пар. Все это походило на какой-то фокус, а он был не в настроении смотреть на фокусы. Он размышлял, постепенно закипая. Все происходящее казалось ему наивысшим проявлением наглости, неприкрытой дерзостью и бесцеремонностью чистой воды. С таким он сталкивался впервые. Вот так прийти, влезть в чужой разговор и, не говоря ни слова, увести ее…
— Что это
— Мистер Шенстайн.
— А другой?
— С которым я танцевала? Не знаю.
— Не знаете?
Салли почувствовала, что положение становится запутанным. Оставалось лишь во всем признаться.
— Рыжик, — сказала она, — помните, когда мы познакомились, я говорила вам, что танцую в одном ресторане на Бродвее? Это и есть тот ресторан. Я снова работаю.
На лице у Рыжика отразилась полная растерянность.
— Я не понимаю, — сказал он, хотя мог бы не сообщать об этом, все было видно по его лицу.
— Я снова устроилась на работу.
— Зачем?
— Ну, надо же мне чем-то заняться, — продолжила она быстро. Что-то похожее на свет понимания понемногу появлялось в глазах у Рыжика. — Филлмор разорился. Он не виноват, бедняжка. Просто ему ужасно не везло, а все мои деньги были у него в деле, то есть, понимаете…
Она замолчала, смущенная выражением его глаз. Как ни странно, она чувствовала за собой вину. В его взгляде читались удивление, недоверчивость и какой-то ужас.
— Вы хотите сказать… — Рыжик задохнулся и начал снова. — Вы хотите сказать, что вы дали мне… все эти деньги… на собак… а себе ничего не оставили? Вы хотите
сказать…
Салли взглянула на его малиновое лицо и вновь быстро отвела глаза. Повисла напоенная электричеством пауза.
— Слушайте, — взорвался Рыжик с внезапной яростью, — вы должны выйти за меня замуж. Вы просто обязаны! То есть я не то имел в виду, — поправился он быстро. — Я хочу сказать, конечно, вы можете выйти замуж за кого угодно… Но, может, все-таки за меня? Салли, ради Бога, не раздумывайте! Я ничего не говорил вам все это время, мне казалось нехорошо приставать к вам с этим, но теперь… О черт, жаль, я не могу выразить это словами! Оратор из меня паршивый. Понимаете, во мне, конечно, нет ничего особенного, но, наверное, я не совсем вам безразличен. Не стали бы вы делать такое просто ради какого-то парня… а я… я люблю вас, как не знаю что, с тех самых пор, как увидел… Хотя бы попробуйте, Салли. По крайней мере, я за вами присмотрю, и все такое… Я имею в виду, буду работать как проклятый, постараюсь, чтобы вам было хорошо… Я, конечно, не такой осел, чтобы думать, что такая девушка, как вы, может… э… полюбить такое ничтожество, но…
Салли накрыла его руку своей.
— Рыжик, дорогой, — сказала она. — я люблю вас. Я должна была уже давно понять это, но, кажется, до сегодняшнего вечера я себя не знала. — Она встала, наклонилась к нему и быстро прошептала ему на ухо. — Я никогда не буду любить никого, кроме вас, Рыжик. Постарайтесь это запомнить.
Она пошла прочь, но он схватил ее за руку и удержал.
— Салли…
Она вырвала руку, ее лицо исказилось, словно
— Я натворила глупостей, — сазала она. — Рыжик, ваш кузен… мистер Кармайл… только что сделал мне предложение, и я согласилась.
Она побежала прочь между столиков, словно какое-то дикое создание, возвращающееся домой. Рыжик неподвижно смотрел ей вслед.
Когда она вошла в квартиру, телефон в маленькой гостиной заливался. Она догадывалась, кто на другом конце провода, и потому звонок был для нее голосом друга, который взывал о помощи. Даже не закрыв дверь, она подбежала к столику и сняла трубку. Раздались придушенные жалобные звуки.
— Алло… Алло… Слышите… Алло…
— Да, Рыжик, — спокойно ответила Салли. В трубке послышался булькающий крик.
— Салли! Это вы?
— Да, я, Рыжик.
— Я вам уже сто лет дозваниваюсь.
— Я только что вернулась, я шла пешком. Они помолчали.
— Алло. — Да?
— Ну, я хочу сказать… — Рыжик, как обычно, было трудно выражать свои мысли. — Ну, это, знаете… Вы тут сказали…
— Да? — Салли постаралась, чтобы голос ее не дрожал.
— Вы сказали… — начал Рыжик, и снова ему не хватило слов. — Вы сказали, что любите меня.
— Да, — просто ответила Салли.
Другой странный звук донесся из трубки, Рыжик не сразу обрел способность говорить.
— Я… я… Нам надо встретиться. Я имею в виду, нехорошо обсуждать это по телефону. Я просто в нокауте. Я и не мечтал… Но послушайте, что вы там говорили о Брюсе?
— Я сказала… Сказала… — Лицо Салли исказилось, и трубка задрожала в руке, — Я сделала глупость. Я и не думала… А теперь слишком поздно.
— Боже, мой! — завопил вдруг Рыжик. — Вы же не собираетесь… Вы не собираетесь выйти за этого человека?
— Я должна, раз обещала.
— Но как же…
— Не стоит об этом, я должна.
— За такого зануду!
— Я не могу нарушить слово.
— Ничего глупей не слышал, — пылко произнес Рыжик. — Конечно, можете. Девушка не обязана…
— Не могу, Рыжик, дорогой. Правда, не могу…
— Но послушайте…
— Не стоит больше об этом говорить, не надо… Где вы остановились?
— Остановился? Я? В «Плазе». Но подумайте… Салли вдруг обнаружила, что тихонько смеется.
— В «Плазе»! Ох, Рыжик! Нельзя оставлять вас без присмотра. Так транжирить деньги… Ну, хватит на сегодня. Уже поздно, я устала. Я приду к вам завтра. Спокойной ночи.
Она быстро повесила трубку, чтобы пресечь новый протестующий вопль, и обернулась, услышав за спиной голос.
— Салли!
В дверях стоял Джеральд Фостер.
Глава XVII ПРИЗРАК ПРОШЛОГО
Щеки у Салли вновь порозовели, и сердце ее, совершив безумный скачок, забилось, как обычно. Придя в себя после внезапного потрясения, она почувствовала, что совершенно спокойна. Всякий раз, когда Салли представляла себе эту встречу, зная, что рано или поздно она произойдет, ее охватывала паника; однако теперь, когда они встретились на самом деле, она оставалась безучастной. После всего, что случилось этой ночью, она была не способна на бурные эмоции.