Том 14. Опасные игры. Ева
Шрифт:
Весь следующий и два других дня я потерял на то, чтобы написать черновик сценария. Я работал как проклятый, но в конце третьих суток обнаружил, что не написал ничего ценного. Главной причиной моей неудачи было то, что впервые в жизни я знал, что должен написать хорошо. Охваченный паникой, я не мог трезво и ясно думать над тем, что пишу и, нервничая все больше и больше, исписал страницы словами, не имеющими никакого смысла. В конце концов я отодвинул от себя пишущую машинку, налил в стакан виски с содовой и стал как неприкаянный кружить по комнате. Часы показывали 7.10. Без всяких
– Привет, – сказал я. – Как себя чувствуешь?
– Хорошо, Клив. А ты?
– Прекрасно. Послушай, Ева, давай пообедаем вместе. Можно сейчас заехать за тобой?
– Нет… нельзя.
Такого ответа я просто не ожидал. Мое настроение сразу испарилось.
– Не говори так. Мы же договорились в прошлый раз.
– Конкретно о каком-то дне недели разговора не было.
– Но я хочу видеть тебя сегодня, – настаивал я, слушая, как кровь больно стучит в висках.
– А я не могу сегодня, Клив. Я занята.
«Неужели эта бессердечная женщина не может хотя бы сказать, что сожалеет, что мы не сможем увидеться?» – подумал я, охваченный злобой на Еву.
– Я должен это понимать так, что тебя уже пригласили обедать?
– Да… если тебе уж так надо все знать.
– Хорошо, хорошо. И все же я настаиваю на встрече. Ты не могла бы отказаться от сделанного тебе кем-то предложения ради меня?
– Нет.
Я уже готов был бросить трубку, но меня остановил страх остаться наедине с самим собой, со своими безрадостными мыслями. Я сделал последнюю попытку уговорить эту несносную женщину.
– А не сможем ли мы встретиться после этого обеда? – В ожидании ответа я думал о том, что совершу что-либо ужасное, если прозвучит и на этот раз: нет.
– Пожалуй, сможем, – неуверенно отозвалась Ева. – Ты действительно хочешь видеть меня?
Опять она мерит меня общим аршином со своими клиентами. Неужели она воображает, что я стал бы унижаться перед ней, если бы у меня не было потребности во встрече.
– Да, очень! – ответил я. – Когда тебе удобнее?
– В 9.30.
– Может быть, ты позвонишь мне, когда будешь свободна и вернешься домой. Я тут же приеду.
– Хорошо.
Я дал ей свой телефон.
– Значит, в 9.30 я жду твоего звонка.
– Хорошо, – согласилась Ева и повесила трубку.
Этот разговор оставил неприятный осадок, потому что я как холуй просил проститутку о такой малости – о свидании. Утешил лишь результат, хоть добыт был неприятным мне способом. Но когда невыносимо болит зуб, ничего больше не остается, как удалить его. У меня тоже не было другого выбора, как пойти на этот унизительный разговор: я просто не мог провести эту ночь в одиночестве.
Я все еще был занят мыслями о Еве, когда в комнату вошел Рассел. Он увидел разбросанные по столу бумаги, но нужного впечатления они на моего слугу не произвели.
– Послушай, Рассел, – раздраженно сказал я, – не будь надутым,
Брови слуги поползли вверх.
– Очень жаль, сэр, – сказал он. – Произошло что-то очень неприятное?
Внезапно у меня появилось желание поделиться с ним наболевшим.
– Присаживайся, Рассел, – предложил я, махнув рукой в сторону кресла. – Я хочу поговорить с тобой.
– Я лучше постою, мистер Клив, – ответил слуга, не скрывая удивления по поводу услышанного предложения.
– Сядь же, ради бога! – крикнул я и, когда он сел, глядя на меня с испугом и тревогой, добавил: – Извини, Рассел, мои нервы на пределе. И если ты весь вечер намерен держать себя подобным образом, то нет смысла затевать этот разговор.
– Вы правы, мистер Клив, – согласился слуга и поудобнее устроился в кресле напротив меня. – Может быть, я могу чем-нибудь помочь вам?
Я покачал головой.
– Помочь мне никто не сможет, но я должен поговорить с кем-нибудь, – сказал я и, протянув руку, взял сигарету. – Мы уже порядочное время живем вместе, не так ли? Таким образом, твое будущее тесно связано с моим. Если дела мои станут плохи, тебе от этого не станет легче. Готов ли ты делить со мной не только мои успехи, но и неприятности?
Рассел, пристально глядя на меня, молчал.
– Шансы мои значительно упали, – продолжил я. – Кэрол меня бросила. Мисс Венсингер отказалась вести мои дела, сценарий не продвигается ни на шаг, и я в долгах. Я попал в чертовски трудное положение. Ты мог себе такое представить?
Я видел, что озадачил слугу своим признанием.
Рассел, собираясь ответить, почесал затылок, зачем-то провел ладонью по лысине.
– Я не понимаю, что на вас нашло, мистер Клив, – сказал он. – Было время, когда вы работали с утра до ночи. Потом вы забросили работу. Меня это очень тревожило. Не сердитесь, но с тех пор, как вы послали меня с книгой к этой мисс Марлоу, у вас начались одни неприятности.
– Все вы стараетесь свалить всю вину на нее, – возразил я, вскочив с кресла и принимаясь расхаживать по комнате. – И все вы ошибаетесь. Я даже представить себе не могу, что бы я делал без мисс Марлоу.
– Мне трудно этому поверить, сэр, – сказал слуга, не мигая уставясь на меня. – Надеюсь, она не влюблена в вас?
Меня рассмешило предположение, пришедшее в голову слуге.
– Не бойся, Рассел, я не намерен жениться на ней, если тебя это беспокоит. К тому же, должен откровенно сознаться: она совершенно безразлична ко мне. Ты не поверил бы мне, если бы я рассказал тебе, как эта женщина обращается со мной. – Я загасил сигарету и тут же закурил новую. – Ты ведь не знаешь, что я чувствую себя очень одиноким. Наверное, это удивляет тебя, но это именно так. Я ужасно одинок, и не найдется ни одного человека, с которым я мог бы поговорить по душам. Мои голливудские знакомые не годятся для этого. С ними откровенно не поговоришь. Мы все боимся сказать друг другу лишнее слово. Доверься – и тебя поднимут на смех. Если ты не занимаешься саморекламой и не кричишь о своих достижениях и доходах, там тобой никто не интересуется.