Том 15. Дела и речи
Шрифт:
Мы присутствовали только что при поражении армий; теперь настал момент, когда должен выступить легион умов. Необходимо, чтобы неукротимая французская мысль пробудилась и бросилась в бой во всех его видах. Дух Франции владеет могучим оружием — французским языком, иначе говоря — языком всеобщим. Аудитория Франции — весь цивилизованный мир. Те, у кого есть слух, постигнут ее душу. Франция победит. Можно сломать шпагу, нельзя истребить идею. Мужайтесь же, бойцы разума!
На мгновение миру могло показаться, что наступила его агония. Самая высшая форма цивилизации — республика — была повергнута наземь самой мрачной формой варварства — Германской империей. Но это было лишь минутное затмение. Несоразмерность этой победы превращает ее в
Выполняйте же вашу работу, составляющую часть работы всеобщей.
Я люблю вашу группу новых талантов. Сегодня мы видим в литературе прекрасное явление, напоминающее блестящий период шестнадцатого века. На арену выходит целое поколение поэтов. Это «плеяда» появляется вновь на закате девятнадцатого столетия. Новые поэты верны своему веку — отсюда их сила; в них заключен великий свет 1830 года — отсюда их сияние. Я, приближающийся к концу жизненного пути, счастлив приветствовать это созвездие талантов, восходящее на горизонте.
Да, мои молодые собратья, да, вы будете верны своему веку и своей Франции. Вы создадите газету живую, могучую, превосходную. Вы из тех, кто борется при помощи смеха, и ваш смех разит. Ничто не отвлечет вас от долга. Даже тогда, когда будет казаться, что вы очень далеки от вашей великой цели, вы никогда не выпустите ее из виду. Эта цель — мстить за Францию установлением братства народов, разрушать империи, создавать Европу. Вы никогда не будете говорить о слабости и упадке. Поэты не имеют права изъясняться словами уставших людей.
Я буду пристально следить за вашими усилиями, за вашей борьбой, за вашими успехами. Цивилизация распространяется через несметные газетные листки, разлетающиеся подобно рою пчел. Так и вы разойдетесь по свету в поисках меда, полные любви к цветам, но вооруженные. Такая газета, как ваша, — это дух Франции, разливающийся по миру, это бичующий и лучезарный гнев, проникающий повсюду; и если эта газета повстречается на пути тяжелой громаде немцев-победителей, она, безусловно, придется им не по вкусу; чем легче полет, тем больнее укус; кто ловок, тот грозен; и неповоротливая немецкая солдатчина, атакованная в ее Шварцвальде жалами всех парижских шмелей, получит возможность ощутить то чувство раскаяния, которое вызывают у медведя взбудораженные пчелы.
Еще раз: мужайтесь, друзья!
Виктор Гюго.
ОТВЕТ РИМЛЯНАМ
Граждане Рима и всего мира!
С высоты Яникула вы только что совершили великое дело.
Через все пропасти, разделяющие сегодня страны, вы, римский народ, протянули руку французскому народу. Это значит, что перед лицом трех империй-чудовищ: одной с мечом в руке, олицетворяющей войну, другой с кнутом в руке, олицетворяющей варварство, и третьей с тиарой на голове, олицетворяющей ночь, — перед лицом этих трех призраков средневековья, вновь появившихся на горизонте, цивилизация заявила о своем существовании. Мать Италия обняла дочь Францию, Капитолий воздал хвалу Ратуше; Авентинский холм побратался с Монмартром и пожелал ему умиротворения; Катон сделал шаг к Барбесу; Риенци взял за руку Дантона; римский мир склонился перед Соединенными Штатами Европы, и славная республика прошлого приветствовала величественную республику будущего.
В зловещие периоды, когда распространяется мрак, когда воцаряется безмолвие, когда человеку кажется, что против него объединились все силы тьмы, — в такие
47
Благая родительница (лат.)
Да, цивилизация приносит вам благодарность. Римский народ хорошо делает, пожимая руку народу французскому; это братство исполинов прекрасно. Подобная инициатива, исходящая от подобных наций, не оставляет места унынию. Это стремление к согласию предвещает нерушимый мир будущего. Такие признаки порождают в сердцах спокойную уверенность.
Да, эра прогресса наступит; засияет дневной свет; придет освобождение; да, свобода совести восторжествует над клерикалами, как над теми, кто опирается на законы, так и над теми, кто опирается на догмы; да, мнимые праведники, священники и судьи, непогрешимые и несменяемые, будут вынуждены признать человеческую слабость перед лицом вечной истины и вечной справедливости; исчезнут навсегда нерасторжимое, непоправимое, непознаваемое; отомрут эшафот и война, живым не будет грозить каторга, а умирающим — ад. Мужайтесь! Надейтесь! Это поистине великолепно, что перед лицом вредоносных союзов королей две столицы народов сносятся друг с другом; и все человечество, успокоенное и ободренное, трепещет от радости, когда великий голос Рима обращается к великой душе Парижа.
Виктор Гюго.
Париж, 20 мая 1872
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ребенок, женщина
РЕБЕНОК
Г-ну Требуа, председателю Общества светских школ
Париж, 2 июня 1872
Милостивый государь!
Вы не ошиблись, полагая, что я безоговорочно присоединюсь к тому, что столь красноречиво и убедительно высказал Луи Блан в адресованном вам письме. К этому письму мне нечего добавить, кроме своей подписи. Луи Блан совершенно прав, он излагает истинные принципы светского образования как для женщин, так и для мужчин.
Что касается меня, то я отчетливо вижу разницу между двумя вещами — воспитанием и образованием. Воспитание дает семья; образование обязано дать государство. Ребенок хочет, чтобы его воспитала семья и обучила родина. Отец передает ребенку свою веру или свою философию; государство дает ребенку положительные знания.
Отсюда с очевидностью вытекает, что воспитание может быть религиозным, а образование должно быть светским. Воспитание — дело совести; образование — дело науки. Позднее, в уже сложившемся человеке, оба эти вида познания дополняют друг друга.
Ваши учебные заведения, дающие светское образование девушкам, — разумное и полезное дело, и я аплодирую вам.
Виктор Гюго.
ЖЕНЩИНА