Том 18. Лорд Долиш и другие
Шрифт:
— Он что, умер?
— Да. И оставил тебе около миллиона фунтов. Лорд посмотрел на часы.
— Ладно, старик, давай серьезно. Зачем ты меня вызвал? Надо забежать в клуб, я как раз хотел просить о при…
Джерри вознес руки к небесам, а позже, словно этого мало, швырнул пресс-папье в портрет первого Николза. Подойдя и посмотрев, что вышло, он взял ножницы, перерезал веревку и нажал звонок. Явился состарившийся мальчик.
— Перкис, — сказал Николз IV, — видите это суфле?
— Да, сэр.
— Вам хочется узнать, что случилось?
— Да, сэр.
— Мы беседовали с вами по делу, а он вдруг упал.
— Да, сэр.
— Далеко пойдет, — сообщил Джерри, когда дверь закрылась. — Знает только два слова: «да» и «сэр». А вот ты… Смотреть противно. Беспокоишься о каких-то грошах… Тебе что, неясно? Ты — миллионер.
Билл тупо глядел на него.
— Бумагу сейчас не покажу. Во-первых, ключи у отца. Во-вторых, отец рассердится, что я тебе все сказал. В-третьих, ты все равно не поймешь, тут нужен разум юриста. Если убрать длинные слова, получится, что старый Натком оставил тебе деньги, потому что только ты из всех людей на свете бескорыстно ему помог. Что ты сделал, а? Я сам так буду помогать богатым старцам.
— Джерри, ты не шутишь? — выговорил лорд.
— Клянусь на Библии. Кто я, по-твоему? Я — суровый законник. Николзы не шутят с клиентами.
— О, Господи!
— Помог ты ему в Марвин Бэй, и правильно сделал. К счастью, он не успел переменить завещание. За последние два года он их менял четыре раза. Так чем ты ему помог? Спас на водах?
— Нет, мы играли в гольф. Я кое-что посоветовал. Позанимался с ним немного. Ой, не могу! Не верю! И за это — миллион?
— А что? Ты потратил на него время. Заметь — бескорыстно.
— Ну, что же это!
— Не кричи. Мне все ясно. С твоей добротой надо было этого ждать. Я думаю, старый Натком в первый и последний раз поступил разумно.
— Он меня даже не поблагодарил.
— У него такой характер. Не так давно наорал на отца и хлопнул дверью.
— Как ты думаешь, он не псих?
— Юридически — нет. У нас три справки от солидных врачей, на всякий случай. Скажем так, он чудаковат. Такой, знаешь ли, эксцентрик. У него есть племянник и племянница. Племяннику оставила деньги тетка, то есть миссис Натком. Тогда старик отписал все племяннице. Казалось бы, резонно. Но это не все. Через полгода он оставил племяннику 100 долларов, alias [7] 20 фунтов, а прочее отдал на репатриацию евреев. Но и это не все. Потом — опять племянница, потом — ты. Тогда он приходил к нам в последний раз. А сегодня я узнал, что он скоропостижно скончался.
7
Иначе (лат.).
Молча выслушав этот рассказ, лорд Долиш встал и зашагал по комнате. Вид у него был такой, словно ему неудобно.
— Это ужасно! — сказал он наконец. — Джерри, это ужасно!
— Миллион фунтов?
— Я их просто украл.
— Почему?
— Если бы не я, эта девушка… Как ее зовут?
— Элизабет Бойд.
— Получила бы все. Ты ей сообщил?
— Она в Америке. Когда ты явился, я как раз ей писал, так это, неформально. Отец бы ее утопил в разных словесах, а я, знаешь, попросту: «Оставь надежду».
Билл не улыбнулся.
— Что ты страдаешь? —
— Не в том суть. Что бы ты сделал на моем месте?
— Прыгал от радости.
— А не решил бы съездить в Штаты?
— Что!
— Не попытался бы ее увидеть?
Джерри знал, что Билл глуповат, но не настолько же.
— А ты попытаешься?
— Понимаешь, я и так еду. У меня есть билет. Вот и загляну, все улажу…
— Что уладишь? Отдашь деньги?
— Не думаю. Лучше разделим пополам. В общем, посмотрю, как она, очень ли нуждается… Где, ты сказал, она живет?
— Я ничего не говорил. Билл, не делай глупостей!
— Да я просто посмотрю, честное слово.
— От тебя все равно не отстанешь. Ладно: Лонг-Айленд, Брукпорт.
— Спасибо.
— Нет, ты серьезно?
— Понимаешь…
— Просто хочешь посмотреть?
— Да, да!
Перед отъездом всегда много дел, и только на борту, в Ливерпуле, Билл собрался написать невесте. Писал он осторожно, суммы не назвал, утешаясь тем, что полмиллиона тоже ее обрадуют. Куда же послать письмо? — задумался он. В Саутгемптоне оно ее не застанет. Потом они едут в Портсмут. Значит, туда.
Маленький Брукпорт на Лонг-Айленде хорош для летнего отдыха. Как и кишащие там комары, он кормится приезжими. В то время года, когда скончался Натком, население его составляли бакалейщик, мясник, аптекарь, их обычные коллеги и мисс Элизабет Бойд, разводившая пчел на старой ферме.
Если вы возьмете третий том Британской энциклопедии (AUS-BJS), вы узнаете, что пчелы, принадлежащие к отряду Hymenoptera, мохнаты, большеноги и наделены особым хоботком для потребления жидкой пиши. Такою же пищей, пока были деньги, поддерживал жизнь Клод Натком Бойд; но это так, к слову. Мы не настолько высокомерны, чтобы презирать пчелу за какое бы то ни было родство или за большие ноги. Гораздо интересней следующая фраза: «Пчеловодство процветает в Америке».
Вот тут можно поспорить. Кто как, а Элизабет не процветала. В сущности, она едва сводила концы с концами.
Из той же энциклопедии мы узнаем, что пчеловод должен обладать особыми способностями. Если взять коммерческую часть, у Элизабет их не было. Пчел она любила, но знала о них не слишком много. Пасеку она завела, чтобы чем-то заняться в деревне, а обладала в ту пору кое-какими деньгами, кратким руководством и подержанной пчеломаткой. Из города пришлось уехать из-за брата. Он приканчивал теткино наследство, и сестре с трудом удалось устроить для него что-то среднее между детской и санаторием.
По странной прихоти природы, у самых плохих братьев — самые лучшие сестры. Работящие молодые люди, которые рано встают и трудятся в поте лица, наделены сестрами, которые вежливы с ними только тогда, когда просят денег. Элизабет мечтала о том, чтобы дорогой Натти стал великим человеком. Она надеялась, что чистый воздух и отсутствие развлечений усмирят рано или поздно его разгулявшиеся нервы. Ей было отрадно слушать, как он подметает. Конечно, в их словаре не нашлось места слову «обслуга». Элизабет стряпала, Натти занимался уборкой.