Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф
Шрифт:
— Следующий номер! Известный берлинский фокусник, профессор черной и белой магии, маэстро Дружеловский. Добывание на глазах у почтеннейшей публики непосредственно из воздуха бланков Коминтерна, подлинных писем Зиновьева, штемпелей, печати и прочих предметов первой необходимости Чемберлена. Господин Маков, тащите ковер!
— Да он и так уже стащил все ковры из русского посольства!
— Прошу без замечаний!
— Глядите, ковер тащат! Абрамович, на помощь! Браво, Абрамович! Ай да Абрамович! Насмешил. Одно слово, «социал-идиот».
—
— В Берлине провалился. Со всей своей черной и белой бумагией. Сидит.
— Сидит? Жаль. Ну, да черт с ним! Обойдемся и без него. Волоките ковер обратно.
— Глядите, ковер уносят. Абрамович, на помощь! А-бра-мо-вич! Ха-ха-ха! Уморил! Как есть рыжий!
— Н-да. Вполне желтый.
— Следующий номер! Только у нас… Загадка Востока и Запада! Всюду фурор! Чудо природы двадцатого века. Человек-аквариум — барон Врангель! Может выпить два ведра любой жидкости, лишь бы не воды, проглотить два десятка рыб и все это возвратить обратно в полной сохранности.
— Небось рыб научился глотать в Черном море?
— Это к делу не относится. Музыка — туш! Барон Врангель, попрошу вас! Где же он? Ах, черт возьми! Он, господа, оказывается, уже за кулисами влил в себя ведро жидкости и не держится на ногах.
— А рыбы наглотался?
— Наглотался.
— Так пущай хоть возвратит обратно.
— Это можно. Эй! Волоки-ка сюда барона! Музыка, туш! Прошу убедиться! Желающие могут пощупать живот. Раз, два, три!
— Глядите, глядите! Возвращается. Действительно рыбы. Вон сардинка. А вот и воблы кусочек! Ах, как интересно! Абрамович, на помощь! А-бра-мо-вич!
— Следующий номер нашей программы — французская борьба за российский престол между известными борцами за родину чемпионом «Мулен Ружа» Кириллом Романовым и великаном «Дядей Колей». Приз двести франков…
— Не надо! Надоело! Будет! Пусть борются в отдельном кабинете.
— Не хотите — как хотите! Музыка, не надо туша! Вы, там, можете одеться. Борьба отменяется.
— Господа! Следующий и последний номер программы: джигитовка банд… То есть труппы безумно храбрых джигитов под командой доблестного джигита генерала Шкуро. Нервных просят покинуть цирк! Гвоздь сегодняшнего представления! Музыка, туш! Тушите свет! Давайте бенгальские огни! Пускайте ракеты! Господа, прошу не поддаваться панике! Эй, джигиты! Где же вы там? Выезжайте, публика ждет! Куда ж они девались? Виноват, господа, я сейчас узнаю, в чем дело.
— Господа! Произошло прискорбное недоразумение. Оказывается, в цирке присутствуют несколько коммунистов. Так джигиты залезли в подвал и ни за что не хотят появляться на арену. Дайте свет! Тушите бенгальские огни!
Представление окончено!..
1925
Год тому назад представители капиталистических стран собрались на совещание.
— Господа! — сказал председатель. — Баста. Власть в наших руках. Никаких шатаний! Никаких колебаний! Никаких уступок рабочему классу! Довольно! А коммунистов — в бараний рог! Одним словом, два слова: предлагаю стабилизоваться.
— Ладно, стабилизуемся. При наших капиталах это дело пустяковое. В два счета стабилизуемся.
После этого председатель закрыл совещание, а заодно и парочку коммунистических газет.
Насвистывая боевые фашистские песни, собрание энергично разошлось… до такой степени, что стало громить профсоюзы.
Прошел год.
— Ну, как дела, господа? — спросил председатель, вяло открывая заседание. — Все стабилизовались?
Повисло тягостное молчание. Председатель криво улыбнулся.
— Молчание, как говорится, знак согласия. Гм… Может быть, господа с мест поделятся своими достижениями в области стабилизации? Никто не желает?
— Я желаю, — хрипло сказал англичанин. — Не знаю, как у других, а у нас в Англии делишки насчет стабилизации не тово-с…
— А что такое? — встревожился председатель.
— А то, что шахтеры каждые пять минут забастовки устраивают. Требования там всякие выставляют. Такой народ, понимаете, вредный пошел, что не дай бог, коммунисты проклятые!
— А вы их того… в бараний рог, а?
— Идите вы к черту с своим бараньим рогом! Я их в рог, а они перестанут уголь добывать. А без угля мне зарез. Вот и покрутись. Опять же декреты… Да и транспортники, знаете ли, тоже… Одним словом, стабилизировался в доску, будьте вы трижды прокляты с вашей стабилизацией.
— Вам хорошо говорить: шахтеры, шахтеры, — плаксиво закричал с места француз, — а вы бы попробовали с франком справиться! Верите ли, господа, ночей недосыпаю. Круглые сутки приходится поддерживать. Чуть вздремнешь — бац, а он, сукин сын, уже и падает к чертовой матери. Опять же с Марокко волынка. На свою голову затеяли. Еле концы с концами свожу, а вы говорите — стабилизация. Положение — хуже и быть не может.
— Не скажите, — заметил немец. — Я тоже, знаете ли, хорошо стабилизовался… или, вернее, меня стабилизуют… Один Дауэс три четверти моих капиталов тово… стабилизнул… Опять же забастовка железнодорожная… Единый фронт рабочих… и прочее.
— И я! — уныло пискнул поляк. — И я тоже… и меня тоже до нитки стабилизовали… всю промышленность…
— А у нас бастуют чиновники!
— А у нас — телефонистки!
— А у нас завтра описывать будут за долги! Где уж тут стабилизация!
Послышались возбужденные голоса. Многие рыдали. Председатель поспешно закрыл заседание. Но при этом коммунистических газет уже не закрывал. Собрание уныло расходилось. Однако уж не настолько, чтобы громить профсоюзы.