Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф
Шрифт:
— Доннер-веттер! Мерзавец! Я тебя просил принести зеркало, а ты мне подсунул какую-то отвратительную, сумасшедшую рожу. Убери сейчас же!..
Над Берлином стояла страшная, непроглядная новогодняя ночь. С Восточного фронта дул ледяной ветер. Часы пробили двенадцать. Дверь новой имперской канцелярии отворилась. На пороге гитлеровского кабинета стоял малютка — новый, 1942 год. Он держал под мышкой большой гроб.
Мороз, как говорится в таких случаях, крепчал.
1942
Некролог *
Преступный
За двадцать один год своего владычества в Италии Беня покрыл себя неувядаемой славой. Вся многовековая история мировых неудачников бледнеет перед камуфлетами и крахами, постигшими Беню на сравнительно небольшом отрезке времени. Задумав возродить великую Римскую империю, Беня стал энергично прививать себе манеры древнего римлянина: подымал для приветствия руку, брился мечом, время от времени произносил речи с балкона венецианского дворца в Риме.
Однако, не обладая особым политическим тактом и твердыми познаниями в географии и истории, пылкий Бенито впал в роковую ошибку. Черты древнего римлянина привить-то он себе привил, но впопыхах эти черты оказались чертами римлянина времени упадка. С этой роковой минуты все и покатилось.
Пользуясь общим замешательством, Беня нахватал себе колоний: Абиссинию, Триполитанию, Ливию, Албанию. Он уже подумывал о Египте, Тунисе и Алжире. Но тут вступили в свои права черты упадка. В Абиссинии Беня жестоко засыпался, и его крепко поколотили. Поколотили Беню также и в Египте, Ливии, Триполитании, Тунисе, Алжире. И очень крепко попало ему в России, куда его берсальеры, по милости Адольфа Гитлера, попали и пропали…
Покойник обладал нежным, лирическим характером: во время своего пребывания у власти он нахапал у итальянского народа не один десяток миллионов лир, что и дало повод благодарным итальянцам сложить в честь дучо прелестную канцонетту, которая начиналась так:
Мы стараньями Бенитки Все ограблены до нитки.Для поправления пошатнувшихся делишек Беня поступил в услужение к Адольфу Гитлеру. Но служба у Адьки не дала Бене никакого удовлетворения. Работать приходилось на своих харчах, и зачастую бедный Бенчик принужден был подставлять свою морду под удары, предназначенные его хозяину. Так, например, на Волге Беня потерял все легионы своих древнеримских макаронщиков, после чего, обращаясь к Адьке и не будучи слишком силен в истории, воскликнул:
— Вар, Вар, отдай мне мои легионы!
На что нервный Адя отвечал:
— Плевал я на твои легионы. У меня и своих лупят и в хвост и в гриву…
Кончилось все это тем, что Беня вынужден был уйти в мир иной. Как говорится, собаке собачья смерть!
1943
Разгроммель *
Когда
Новопредставленный, то есть, простите, новоиспеченный, фельдмаршал только этого и ждал. Он тотчас привязал к маршальскому жезлу носовой платочек и заметил:
— Ну, братцы, все в порядке. Только что фюрер дал мне, так сказать, дуба. Теперь, я думаю, и мы все со спокойной совестью дадим дуба.
После чего бодро сдался сам и сдал своих вшивых фрицев доблестной Красной Армии.
За сей подвиг история наградила фельдмаршала новой фамилией:
Пропаулюс.
Примерно такая же штучка произошла с другим немецким генералом — Роммелем.
Когда генерал Роммель сидел в африканском мешке, фюрер прислал ему на самолете фельдмаршальский жезл и дубовые веточки.
«Эге, — подумал сообразительный вояка, — жезл! Дубовые веточки!.. Знаем мы эти штучки! Ученые!..»
Новопредставленный фельдмаршал подозвал генерала Арнима и сказал ему развязно:
— Вот что, коллега. Такая картинка… Хайль Гитлер! Только что мне из Берлина прислали, как бы это выразиться, в некотором роде фельдмаршальский жезл и, знаете ли, дали немножко дуба. Так уж вы, будьте столь любезны, возьмите этого дуба и подержите на минуточку жезл, а я сию секунду приду. Мне надо смотаться на одну минуточку…
С этими словами хитрый фельдмаршал сунул в руки оторопевшего коллеги Арнима жезл из дуба, сел на транспортный самолет и рванул из мешка на Балканы, подальше от греха.
После чего генерал Арним рассудительно привязал к жезлу носовой платок и, не теряя драгоценного времечка, сдался в плен вместе со всеми своими вшивыми фрицами и макаронщиками.
За сей подвиг история наградила фельдмаршала Роммеля фамилией — Разгроммель.
Так теперь и будут именоваться: Пропаулюс-Волжский и Разгроммель-Африканский.
Одним словом, как сказано у Чехова: «А должно быть, в этой самой Африке теперь жарища — страшное дело!»
Мало сказать — жарища. Не жарища, а пожар в сумасшедшем доме. Положительно африканское солнце в тесном взаимодействии с воздушными, наземными и морскими силами наших доблестных союзников окончательно размягчило мозги Гитлера и Муссолини, и до сих пор, впрочем, не отличавшиеся особенной твердостью.
В самом деле.
Гитлера бьют по морде с двух сторон — с востока и юга. Гитлер трещит по всем швам, и все же накануне своей капитуляции в Африке — он, как сообщают зарубежные газеты, приказывает высечь статую победы для установки ее на Триумфальной арке при въезде в… Каир.
Муссолини потерял все свои колонии и почти все свои войска, он довел Италию до положения крошечной, третьестепенной странишки и при этом устраивает «День империи» и велит выбить медаль «В честь завоевания Египта».
И что же получилось?
Высекли не статую, а высекли Гитлера.
Выбили не медаль, выбили Муссолини из Африки.
Причем высекли крепко и выбили тоже крепко — навсегда.
Вот тебе и непобедимая ось!
Как говорят в таких случаях украинцы: ось тоби дуля!