Том 2. Лорд Тилбури и другие
Шрифт:
— Минутку!
— А, что?
Остановившись на полпути, Галли увидел, что племянник его напоминает факира, который впервые примостился на гвоздях и думает о том, не стоило ли избрать религию полегче.
— Боюсь, — сказал Ронни, — все не так просто.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты все перепутал. Сью меня не любит.
— Чепуха!
— Нет, не чепуха. Она любит Монти Бодкина.
— Что-о-о?!
— Они скоро поженятся.
.— В жизни не слышал такой…
— Я ее не виню, — заверил Ронни. — Никто не виноват.
— Правда?
— Сам видел.
— Какая гадость! И больно, к тому же. Я не слышал о татуировках с тех пор, как Джек Беллами…
Ронни поднял руку.
— Только не сейчас!
— Очень интересный случай.
— Позже, ладно?
— Ну, хорошо. Понимаю, тебе не до этого. Просто старый Джек влюбился в Эсмеральду Паркинсон-Уиллоуби, наколол все это, только поджило — бамц! — влюбился в Мэй Тодд. Подождал бы… Ладно, позже. Так вот, дорогой мой, я никогда не считал тебя особенно умным, но купиться на такую чушь… это… это…
— Чушь!
— Полную чушь. Давай разберемся. Предположим, она ездила в Лондон.
— Как это «предположим»? Мамаша их видела в кафе.
— Уж она увидит! Сестрица у меня… Pardon, тебе она — мать. Хотя моей сестрой она стала раньше. Так что она наплела?
— Она…
— Не надо. Сам узнаю. Теперь послушай меня. Никуда его Сью не устраивала. Она вообще от меня узнала, что он здесь служит. Очень расстроилась. Понимаешь, буквально в детстве они были помолвлены.
— Что!!!
— Задолго до вашего знакомства. Недели две. Сейчас она испугалась, как бы он чего не брякнул, ты ведь у нас кретин, — и я посоветовал съездить, предупредить его. Она поехала и предупредила. Они зашли в кафе. Как видишь, сплошной альтруизм, никаких мотивов, кроме твоего спокойствия. Может быть, это научит тебя не поддаваться самой мерзкой, самой дурацкой страс…
Ронни, глядевший на него в крайнем изумлении, спросил:
— Ты не врешь?
— Конечно, не вру. Если ты до сих пор не понял, что Сью — идеальное создание, а обижает ее как раз…
— Она была с ним на крыше!
— Ну и что? Я тоже бывал с тобой на крыше, но если ты думаешь, что ты мне нравишься… Да Монти вообще влюблен в другую! Он мне сам говорил, такая Гертруда Баттервик. Интересно, в родстве она с Лапой Баттервиком, который тыкал себе в лицо помадой, что бы кредиторы решили, что у него…
Роны и застонал и задергался.
— Господи, что я натворил!
— Да уж, не без того.
— Я негодяй!
— Это верно.
— Меня убить мало!
— Верно и это.
— Нет, такого…
— Хватит, — сказал Галли, — прибереги это для Сью. Сейчас я схожу за ней.
Действительно, через минуту он втащил Сью в бильярдную.
— Так, — властно сказал он. — Действуй. Ползай,
Лицо его стало каменно-суровым.
— Ничего, — посулил он, — я им испорчу чай.
Проскакав по лестнице в той манере, какую осуждали его подагрические ровесники, он обнаружил в гостиной только леди Джулию. Она сидела в кресле, курила, листала журнал. Чай, который он думал испортить, уносили Бидж и лакеи.
— Ты опоздал, — сказала сестра. — Видишь, чай уносят.
— Чай! — воскликнул брат и какое-то время только дымился.
— Ну, Джули, — начал он, когда закрылась дверь, — пришла нам пора побеседовать.
— Галли, какой тон! Что-нибудь случилось?
— Сама знаешь, — отвечал он. — Где Конни?
— Кажется, кому-то звонит.
— Что ж, начнем с тебя.
— Галли, что за…
— Отложи журнал!
— Пожалуйста.
Галахад подошел к камину и стал к нему спиной. Да, огня нет, но все же — так вернее.
— Джули, — сказал он, — мне противно на тебя смотреть.
— Да? Почему же?
. — Какого черта ты настраиваешь своего кретина против Сью?
— Ну, что ты!
— А что ты тогда делаешь?
— Возможно, я ему намекнула, что глупо жениться на девушке, если она тебя не любит.
— Ты считаешь, она его не любит?
— Да вроде бы.
— Может быть, она любит Монти?
— Скорее всего.
— Если ты зайдешь в бильярдную. — сказал Галли, — ты переменишь мнение.
Леди Джулия дрогнула.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты посмотри. Я лично чуть не заплакал. В жизни не видел такой пары. Вызывает, я бы сказал, чистое умиление. Все невзгоды позади…
— То есть как?
— …плачут, обнимаются. Посмотри, очень тебе советую. Вряд ли там перерыв. Конечно, я побежал к тебе. Уж как ты старалась, и что же? Ничего, мир и любовь.
Галахад расправил фалды, как бы подставляя спину невидимому пламени, и заключил свою повесть:
— Словом, хватит портить им жизнь.
Леди Джулия, при всем своем потрясении, духом не пала.
— Как ты странно выражаешься! Всякая мать дает советы сыну. Бедный Ронни слаб умом и к ним не очень прислушивается, if о если бы ты случайно пошел не в ночной клуб, а в театр, ты бы знал фразы «Это еще не конец» или «Время покажет».
Галли посмотрел на неукротимую леди с чем-то вроде восхищения.
— Однако!
— В каком смысле?
— Ты с детства… ну, сильна духом.
— Благодарю.
— Помню, гувернантки. Придет, увидит Конни и думает: «Какая плохая девочка!» Тут являешься ты — льняные локоны, голубые глазки. Она думает: «Слава Богу!»; и не знает, заметь, что перед ней — самый вредный экземпляр Шропшира.
Леди Джулия радостно засмеялась.
— Ну, Галли!..
Галахад поправил монокль.
— Значит, остаешься на ринге?
— Остаюсь.
— Чем тебе Сью не угодила?