Том 2. Марш тридцатого года
Шрифт:
— На Кавказ — это хорошо. Только нужно выполнить промфинплан…
— Выполним…
— Да, на Кавказ хорошо. Поезжайте на Кавказ. Ну, до свидания.
Председатель уехал, а Соломон Борисович пришел ко мне и спросил:
— Как вы думаете, какое впечатление произвел на него сборный цех? Он так посмотрел…
Васька Камардинов не дал мне ответить:
— Какое же впечатление? Вы думаете, он не понимает. Отвратительное впечатление.
— Вы еще молодой человек, — сказал Соломон Борисович, покрасневший
Но через два дня к нам дошли сухи, что действительно стадион произвел впечатление отвратительное. Соломон Борисович загрустил:
— Так кто виноват? Виноват Левенсон? А где деньги? Правление, может, думает, что нужно построить каменные цехи, так почему оно не стоит? А все Соломон Борисович должен строить: и литейный цех, и сборный, и квартиры.
В это время заканчивается триместр, и у коммунара головы были забиты зачетами. Кроме того, в коммуне происходили события печальные и непонятные. В середине ноября командир третьего отряда поразил всех рапортом:
— У Орлова пропало пальто с вешалки.
Коммунары во время разбора рапорта сказали:
— Поискать надо лучше. Кто-нибудь захватил нечаянно или не на свою вешалку Орлов повесил…
— Ты поищи лучше, — сказал я Орлову.
— Да где я буду искать? Я уже всю вешалку перерыл и у всех смотрел — моего пальто нет…
— Поищи все-таки.
Через день пропало пальто в седьмом отряде. Делали общий сбор и приказали всем коммунарам надеть пальто и выстроиться во дворе. На вешалке не осталось ни одного пальто, а Орлов и Кравченко все же своих пальто не нашли.
Опросили весь сторожевой отряд, но он ничем помочь не мог. На вешалке висит сто пятьдесят пальто, разве разберешь, какое пальто берет коммунар с вешалки — свое или чужое.
На общем собрании Фомичев предложил:
— Надо пока что пальто держать в спальне. Ясное дело, между нами завелся гад. Он и теперь сидит здесь и притаился, а завтра еще что-нибудь утащит.
Харланова возмутилась:
— Вот тебе и раз. У нас завелся вор, так мы будем от него прятаться, все будем в спальни тащить. Это безобразие, и нужно сейчас же поднять с
этим борьбу.
— Да как ты поднимешь борьбу, если мы не знаем, на кого и думать. Кто может у нас взять?
— Раз взяли, значит, всякий может…
— Как это всякий?.. Я вот не возьму, например…
— А кто тебя знает? На тебя нельзя думать, а на какого коммунара можно можно думать? Покажи, на кого?
— Так что же делать?
— Надо найти вора.
— Найди…
— Надо собаку привести в коммуну, предложил кто-то. — Вот как она на этого года бросится, тогда уж мы будем знать, что делать.
В собрании закричали:
— Вот еще, собак тут не хватало. Сами найдем.
— Найдите.
Редько взял слово:
— Найдем. Все
Коммунары улыбнулись.
Через неделю в кабинет вошел Миша Нарский. Совет командиров три месяца назад командировал его на шоферские курсы, которые он регулярно посещает и о которых каждый вечер отзывается с восторгом. Живет он в коммуне в одном из отрядов и болеет коммунарскими делами по-прежнему.
Миша Нарский ввел в кабинет Оршановича и Столяренко и сказал:
— Вот они, голубчики, видите?
Миша Нарский, несмотря на многие годы, проведенные в колонии Горького и в коммуне Дзержинского, остался прежним: чудаковатым, по-детски искренним, неладно одетым. Он по-прежнему причесывается только по выходным дням и лучшим украшением для человеческого лица считает машинное масло. Он сейчас горд и от гордости на ногах не держится.
— В чем дело?
— Да вот вы их спросите…
— Ну, рассказывайте…
Оршанович грубовато отворачивается:
— А что я буду рассказывать? Я ничего не знаю.
Столяренко молчит.
— Видите, он не знает… А как пальто продавать, так он знает.
Полдесятка коммунаров, находившихся в кабинете, соскочили со стульев и окружили нас…
— Пальто? Что? Оршанович? Здорово…
Оршанович с недовольным видом усаживается на стул, но Миша сильной рукой металлиста берет его за воротник:
— Что? Ты еще будешь тут рассиживаться? Постоишь…
— Чего ты пристал? Чего ты пристал? Пальто какое-то…
— Ишь ты, какое-то… Смотрите… Субчик…
В кабинете уже не полдесятка коммунаров, а целая толпа, и кто . . . . . . . . . .
10. И трагедии и комедии
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
11. Праздник
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пацаны бегают по всей лестнице — ужасно оживленные и храбрые, но только до дверей «громкого» клуба, а здесь хвосты поджали и тихонько, бочком пробираются в клуб мимо председателя Правления и еще тише салют:
— раст…
А потом все собрались и смотрят на гостя, глаз не сводят и молчат.
Правда, нужно сказать, что главные пацаньи силы в это время намазывались всеми возможными красками и наряжались в каморке за нашей сценой — готовились к постановке. Перский, на что уж человек изобретательный, а и тот «запарился»:
— Да сколько вас играет?
— Ого, еще Колька придет, Шурка, две девчонки, Петька и Соколов, да еще ни один кустарь не гримировался, а кустарей трудно будет, правда ж?