Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы

Сологуб Федор Кузьмич

«В весенний день мальчишка злой…»

В весенний день мальчишка злой Пронзил ножом кору берёзы, – И капли сока, точно слёзы, Текли прозрачною струёй. Но созидающая сила Ещё изникнуть не спешила Из зеленеющих ветвей, – Они, как прежде, колыхались, И так же нежно улыбались Привету солнечных лучей.

«Полдневный сон природы…»

Полдневный сон природы И тих, и томен был, – Светло грустили воды, И тёмный лес грустил, И

солнце воздвигало Блестящую печаль И грустью обливало Безрадостную даль.

«Передрассветный сумрак долог…»

Передрассветный сумрак долог, И холод утренний жесток. Заря, заря, раскинь свой полог, Зажги надеждами восток. Кто не устал, кто сердцем молод, Тому легко перенести Передрассветный долгий холод В истоме раннего пути. Но кто сжимает пыльный посох Сухою старческой рукой, Тому какая сладость в росах, Заворожённых тишиной!

«Прощая жизни смех злорадный…»

Прощая жизни смех злорадный И обольщенья звонких слов, Я ухожу в долину снов, К моей невесте беспощадной. Она о муках говорит, Её чертоги – место пыток, Её губительный напиток Из казней радости творит.

«Стояли клёны в тяжком забытьи…»

Стояли клёны в тяжком забытьи, Цветы пестрели, С травой шептались ясные ручьи, Струясь без цели, Над нивой и рекой обрывки туч, Скользя, бежали, И золотил их коймы поздний луч Зарёй печали.

«Мелькающие годы…»

Мелькающие годы, Томителен ваш лад. Как поздней непогоды Тоскующий наряд. Протягивая руки, С надеждою в глазах, Несбыточной науки Я ждал в ночных путях, – И чар полночных сила Несла мне свой покой, И сердце примирила С безвыходной судьбой. Но я, неблагодарный, Уставши тайной жить, С насмешкою коварной Стал тайну поносить, – И в мир полдневной скуки Бежал поспешно я От радостной науки Ночного бытия. И сердце взволновалось, В огне внезапном кровь, – Нежданная примчалась Проказница-любовь. Но крик её весёлый Меня остановил, И стан её дебёлый Мечты мои убил. Я робко отрекаюсь От злых её тревог, И быстро возвращаюсь В полночный мой чертог.

«Друг мой тихий, друг мой дальный…»

Друг мой тихий, друг мой дальный, Посмотри, – Я холодный да печальный Свет зари. Я напрасно ожидаю Божества, – В бледной жизни я не знаю Торжества. Над землею скоро встанет Ясный день, И в немую бездну канет Злая тень, – И безмолвный, и печальный, Поутру, Друг мой тайный, друг мой дальный, Я умру.

«Тень решётки прочной…»

Тень решётки прочной Резким переплётом На моём полу. Свет луны холодной Беспокойным лётом Падает во мглу. Тучки серебристой Вижу я движенья, Вижу грусть луны. Резок холод мглистый. Страшно заточенье… Неподвижны сны. В голове склонённой Созданы мечтою Вольные пути, Труд освобождённый, Жизнь не за стеною… Как же мне уйти? Долетают звуки, Льётся воздух влажный, Мысли, как и там, – Я тюремной муки Плач и вопль протяжный Ветру передам.

«Я шел безнадёжной дорогой…»

Я шел безнадёжной дорогой, Когда ещё день не погас. Горел во мне думою строгой Вечерний томительный час. И вдруг декорацией плоской Мне всё показалось тогда, – Заря протянулась полоской, И блёсткой блеснула звезда, И небо завесой висело, Помостом лежала земля, – Но тайная сила кипела, Кулисы порой шевеля. Она лицемерно таилась, И меж декораций порой, Невидима миру, грозилась Предвечною, дикою мглой.

«Дорогой скучно-длинною…»

Дорогой скучно-длинною, Безрадостно-пустынною, Она меня вела, Печалями изранила, И разум отуманила, И волю отняла. Послушен ей, медлительной, На путь мой утомительный Не жалуясь, молчу. Найти дороги торные, Весёлые, просторные, И сам я не хочу. Глаза мои дремотные В виденья мимолётные Безумно влюблены. Несут мои мечтания Святые предвещания Великой тишины.

«Жаркое солнце по небу плывёт…»

Жаркое солнце по небу плывёт. Ночи земля утомлённая ждёт. В теле – истома, в душе – пустота, Воля почила, и дремлет мечта. Где моя гордость, где сила моя? К низшим склоняюсь кругам бытия, – Силе таинственной дух мой предав, Жизнью, подобной томлению трав, Тихо живу, и неведомо мне, Что созревает в моей глубине.

«Для чего в этот пасмурный день…»

Для чего в этот пасмурный день Вдохновенье венчало меня? Только смутная тень На душе от порочного дня. И напрасно кипит напряжённо мечта, – Этот мир и суров, и нелеп: Он – немой и таинственный склеп, Над могилой, где скрыта навек красота. Над могилой лампада горит, – Но к чему мне её вопрошающий свет, Если каменным холодом плит Умерщвлённый кумир мой бездушно одет?