Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви
Шрифт:
Альтер-эго довольно осклабился, мол, вы умны — а я всё равно умнее. И у меня времени — бесконечность. Михаил не удержался, показал средний палец и обратился к Жене с Олей:
— Предлагаю выпить ещё кофе, а дальше устроить мозговой штурм. Нам ведь не только его надо стереть, но и все красные блоки тоже. Знать не хочу эту пакость даже случайно.
В итоге одной чашкой кофе не ограничилось, делать кофе-брейк пришлось раза три. Пока в очередной раз Женя, глядя на висевшую в воздухе модель памяти, внезапно не вскрикнула:
— Конечно же! Всё просто! — но тут же посмурнела. — Нет, не вариант… наверное.
— Так, — сказал Михаил. А ну, давай, гений, рассказывай. А дальше мы подумаем, чего «не вариант».
—
— Ну и что? — удивился Михаил. — Как раз то, чего нам надо.
— Но Миша… Это же вся твоя память из второго мира до семнадцати лет… А ты… ты точно прежний будешь? И ты готов забыть?
— Ты про это? — рассмеялся Михаил. — Да нет, как раз со мной ничего не будет. Ну разве что меня сильно ранят в голову, и вам придётся сюда меня затаскивать, чтобы память восстановить. Вы не поняли? Вон этот же сам, когда всё организовывал, специально сделал, чтобы все связи между архивом памяти и физическим телом были отключены. Чтобы когда он моё место займёт, его самого не перезаписало. Ну подумаешь, буду первые семнадцать лет помнить как обычный человек. Чего забыл — то забыл. Действуй.
Михаил-два в своём загоне буквально взбесился, чего-то орал, отчаянно жестикулировал, стучал в перегородку кулаками… бесполезно. Женя быстро рассчитала необходимые конструкции, Михаил их запрограммировал. Дальше запустил алгоритм на «отключение раненого оператора от виртуальности и перенос обратно в физическое тело», перед этим внеся туда исправления, рассчитанные Женей: опыт работы с компьютерами лаборатории сильно упростил задачу. Раздался жуткий стон, который пробился даже через глухую преграду… и Михаил-два пропал. Как пропали с планов Библиотеки и все посторонние разделы памяти. Оля, Женя и Михаил сразу после этого ощутили странную пустоту — словно чего-то улетело во внезапно открывшуюся трубу. И едва это «чего-то» затянуло потоком холода, как дыра закрылась. Стало понятно: вот теперь точно всё. История Михаила-два завершена, он и в самом деле отправился туда, куда и обещал. Умирать под завалами бункера в укрепрайоне на Донбассе.
— Ну и последнее, — хитро улыбнулся Михаил.
Повинуясь его команде, главный кабинет стал чуть длиннее. В нём появились ещё два стола и два шкафа, а также две новых двери. И сейф, куда были сложены валявшиеся в основном зале остатки памяти Михаила-два.
— Раз уж вы тут станете бывать на регулярной основе, каждому свой вход и рабочее место. Женя, тебя отдельно предупреждаю. Тут много разных режимов, раньше стояло ускорение, которое только при работе Инвертора в режиме изменения используют. Сейчас ускорение времени будет один к тысяче, так меньше нагрузка, особенно если пользователей сразу трое. Это раз. Два — часто не пользоваться, про опасность я предупредил. Если что, тут есть журнал приходов и уходов. Это тебя, Женя, касается особенно по части смухлевать на экзамене. Поймаю — накажу, а мою изобретательность ты знаешь.
Женя смущённо отвернулась, старательно делая вид, что всё сказанное — поклёп, и про экзамены она даже не думала. Михаил и Оля рассмеялись.
— Миша, домой? — спросила Оля.
— Домой.
Эпилог
В этот раз возвращение было необычным. Ускорение времени-то было самое низкое, а провели они в виртуальности Библиотеки немало времени. Похоже, в реальном мире это выглядело, как все трое внезапно потеряли сознание. Вместо того чтобы, как всегда, оказаться в одной и той же секунде и той же позе на момент перехода, сейчас Михаил лежал на диване, над ним склонилась перепуганная Аня:
— Мишка, очнулся. Сейчас, я уже врачей позвала…
— Аня, службу безопасности, срочно. Менталистов. На Жене маяк-закладка стоял и поводок. Помнишь, мы в августе говорили — нас подталкивают? Эта мразь подстраховаться решил, если мы передумаем. Женя молодец, первый удар смогла отразить почти, потому и мне прилетело не сильно. А дальше Олина магия сработала, на неё не рассчитывали.
— Вот сволочь, — взгляд сестры потемнел от ярости. — Не сдох бы — своими руками удавила.
Ментальный поводок имел одну нехорошую особенность. Слишком сильно его затянуть — человек превратится в зомби, это сразу заметно. Слишком слабо — не пробьёт через защиту, и жертва может просто отказаться исполнять команду. Вот всё и завязывали на какой-то сильный страх, который должен парализовать волю человека. А дальше ментальные чары, если подавить волю жертвы, неплохо работали как проводник проклятий на кого-то рядом. Поэтому их нередко использовали обойти защиту.
Аня тут же убежала раздавать команды, вместе с врачами прибыли специалисты по безопасности. Остаток вечера Тёмниковы провели в суете и под надзором. На Жене и в самом деле обнаружили несколько ментальных блоков, причём на редкость хитро запрятанных: если специально не станешь всё тщательно искать, случайным повседневным обследованием можно упустить. К счастью, плетения уже начали распадаться. Сработала система защиты Инвертора, но Аня и Харитонов списали всё на родовую магию Рюриков, про которую ходили самые разные слухи. На остальных сёстрах, к счастью, ничего не имелось. Однако Аня под конец не выдержала, и, проигнорировав намёки брата, выложила остальным, что их с самого начала отправляли всех на убой и чтобы разжечь месть. Михаил зря боялся: после обнаруженных на Жене ментальных проклятий даже Маша искренне потребовала, чтобы про месть забыли, а Столешниковых при ней больше никогда не поминали. Неожиданно для всех зло добавив:
— Кажется, мне Воронцовым надо отдельное спасибо сказать за быстрый штурм главного поместья. Если бы успели — не только на Женю, но и на остальных поводок с ошейником нацепили бы. И проклятий разных.
Разубеждать её Михаил не стал. Так что в итоге Женю ещё на несколько дней оставили под присмотром врачей в палате — счастливую, что школьные каникулы у неё наступили раньше, а остальные разошлись спать.
Погас свет, в полную власть вступила зимняя ночь. Она заглядывала в окно спальни куском неба, из которого, медлительные, танцуя и порхая, неслись к земле снежинки. И так приятно было лежать вдвоём на смятых простынях, после всего ощущать любимую девушку в своих объятиях, вдыхая запах горячего обнажённого тела. Да, это не первый раз они в постели вдвоём — но первый раз в своём доме, и поэтому всё ощущалось совсем иначе. Продолжения не планировалось, но Михаил не удержался, поцеловал Олю в шею, в ключицу и пощекотал языком сосок. Девушка замурчала от удовольствия, потом с сожалением сказала:
— У ещё силы остались? Давай всё-таки спать. Мур-р-р, Миша, приятно, но хватит уже. Нам вставать завтра рано. Спать надо.
— Да я ничего, давай спать. Просто не удержался. Когда ты вот так рядом, так и хочется тебя целовать и гладить бесконечно.
Оля повернулась так, чтобы головой лечь жениху на грудь, и вдруг спросила:
— А дальше? Скажи, как ты думаешь? Вот сейчас мы здесь, вдвоём — и я счастлива. А что будет дальше?
— Ну, я не ясновидящий и за всю жизнь не скажу. Но вот на ближайшие несколько лет пророчествовать готов. До конца университета.