Том 2. Сцены и комедии 1843-1852
Шрифт:
Беляев. Мне это очень лестно… Ах, кстати, Михайло Александрыч, вы, кажется, получаете журнал. Можете вы мне дать почитать?
Ракитин. Извольте, с удовольствием… Там есть хорошие стихи.
Беляев. Я до стихов не охотник.
Ракитин. Почему же?
Беляев. Да так. Смешные стихи мне кажутся натянутыми, да притом их немного; а чувствительные стихи… я не знаю… Не верится им что-то.
Ракитин. Вы предпочитаете повести?
Беляев. Да-с, хорошие повести я люблю… но критические статьи — вот те меня забирают.
Ракитин. А что?
Беляев.
Ракитин. А сами вы — не занимаетесь литературой?
Беляев. О нет-с! Что за охота писать, коли таланту бог не дал. Только людей смешить. Да и притом вот что удивительно, вот что объясните мне, сделайте одолженье: иной и умный, кажется, человек, а как возьмется за перо — хоть святых вон неси. Нет, куда нам писать — дай бог понимать написанное!
Ракитин. Знаете ли что, Алексей Николаич? Не у многих молодых людей столько здравого смысла, сколько у вас.
Беляев. Покорно вас благодарю за комплимент. (Помолчав.)Я выбрал место для фейерверка за прудом, потому что я умею делать римские свечи, которые горят на воде…
Ракитин. Это, должно быть, очень красиво… Извините меня, Алексей Николаич, но позвольте вас спросить… Вы знаете по-французски?
Беляев. Нет. Я перевел роман Поль де Кока «Монфермельскую молочницу» — может быть, слыхали — за пятьдесят рублей ассигнациями; но я ни слова не знаю по-французски. * Вообразите: «катр-вен-дис» я перевел: четыре двадцать-десять… Нужда, знаете ли, заставила. А жаль. Я бы желал по-французски знать. Да лень проклятая. Жорж Санда я бы желал по-французски прочесть. Да выговор… как с выговором прикажете сладить? ан, он, ен, ён… Беда!
Ракитин. Ну, этому горю еще можно помочь…
Беляев. Позвольте узнать, который час?
Ракитин (смотрит на часы).Половина второго.
Беляев. Что это Лизавета Богдановна так долго Колю держит за фортепьянами… Ему, чай, смерть теперь хочется побегать.
Ракитин (ласково).Да ведь надобно же и учиться, Алексей Николаич…
Беляев (со вздохом).Не вам бы это говорить, Михайло Александрыч — не мне бы слушать… Конечно, не всем же быть такими шалопаями, как я.
Ракитин. Ну, полноте…
Беляев. Да уж про это я знаю…
Ракитин. А я, так напротив, тоже знаю, и наверное, что именно то, что вы в себе считаете недостатком, эта ваша непринужденность, ваша свобода — это именно и нравится.
Беляев. Кому, например?
Ракитин. Да хоть бы Наталье Петровне.
Беляев. Наталье Петровне? С ней-то я и не чувствую себя, как вы говорите, свободным.
Ракитин. А! В самом деле?
Беляев. Да и, наконец, помилуйте, Михайло Александрыч, разве воспитание не первая вещь в человеке? Вам легко говорить… Я, право, не понимаю вас… (Вдруг останавливаясь.)Что это? Как будто коростель в саду крикнул? (Хочет идти.)
Ракитин. Может быть… но куда же вы?
Беляев. За ружьем… (Идет в кулисы налево, навстречу ему выходит Наталъя Петровна.)
Наталья Петровна (увидав его, вдруг улыбается).Куда вы, Алексей Николаич?
Беляев. Я-с…
Ракитин.
Наталья Петровна. Нет, не стреляйте, пожалуйста, в саду… Дайте этой бедной птице пожить… Притом вы бабушку испугать можете.
Беляев. Слушаю-с.
Наталья Петровна (смеясь).Ах, Алексей Николаич, как вам не стыдно? «Слушаю-с» — что это за слово? Как можно… так говорить? Да постойте; мы вот с Михаилом Александрычем займемся вашим воспитаньем… Да, да… Мы уже с ним не раз говорили о вас… Против вас заговор, я вас предупреждаю. Ведь вы позволите мне заняться вашим воспитанием?
Беляев. Помилуйте… Я-с…
Наталья Петровна. Во-первых — не будьте застенчивы, это к вам вовсе не пристало. Да, мы займемся вами. (Указывая на Ракитина.)Ведь мы с ним старики — а вы молодой человек… Не правда ли? Посмотрите, как это всё хорошо пойдет. Вы будете заниматься Колей — а я… а мы вами.
Беляев. Я вам буду очень благодарен.
Наталья Петровна. То-то же. О чем вы тут разговаривали с Михайлой Александрычем?
Ракитин (улыбаясь).Он мне рассказывал, каким образом он перевел французскую книгу — ни слова не знавши по-французски.
Наталья Петровна. А! Ну вот мы вас и по-французски выучим. Да кстати, что вы сделали с вашим змеем?
Беляев. Я его домой отнес. Мне показалось, что вам… неприятно было…
Наталья Петровна (с некоторым смущением).Отчего ж вам это показалось? Оттого, что я Верочке… что я Верочку домой взяла? Нет, это… Нет, вы ошиблись. (С живостью.)Впрочем, знаете ли что? Теперь Коля, должно быть, кончил свой урок. Пойдемте возьмемте его, Верочку, змея — хотите? И вместе все отправимся на луг. А?
Беляев. С удовольствием, Наталья Петровна.
Наталья Петровна. И прекрасно. Ну, пойдемте же, пойдемте. (Протягивает ему руку.)Да возьмите же мою руку, какой вы неловкий. Пойдемте… скорей. (Оба быстро уходят налево.)
Ракитин (глядя им вслед).Что за живость… что за веселость… Я никогда у ней на лице такого выражения не видал. И какая внезапная перемена! (Помолчав.)Souvent femme varie… * [134] Но я… я решительно ей сегодня не по нутру. Это ясно. (Помолчав.)Что ж! Увидим, что далее будет. (Медленно.)Неужели же… (Махает рукой.)Быть не может!.. Но эта улыбка, этот приветный, мягкий, светлый взгляд… Ах, не дай бог мне узнать терзания ревности, особенно бессмысленной ревности! (Вдруг оглядываясь.)Ба, ба, ба… какими судьбами? * (Слева входят Шпигельский и Болъшинцов. Ракитин идет им навстречу.)Здравствуйте, господа… Я, признаться, Шпигельский, вас сегодня не ожидал… (Жмет им руки.)
134
Как изменчива женщина… (Франц.)