Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы

Цветаева Марина Ивановна

4

Где-то в трубы затрубили, Свора лаем залилась. То царевичева свита Господина заждалась. Откликается Годердзи. Видит: с луками в руках Мчат охотники в звериных Островерхих башлыках. Чуть завидели Этери, Так и ахнули они: «Не земная это дева, — Божьим ангелам сродни!» — «Радуйтесь! — сказал Годердзи, — Восхваляйте дар небес! Видите, какую серну Подарил мне нынче лес! Солнцем Господа клянуся И Господнею луной — Будет вам она царицей, Мне — любимою женой!» Обнял девушку царевич — Что орел ширококрыл, И с невестою в объятьях Бога возблагодарил. Но невеста и в объятьях Молчалива и строга И, посаженная на конь, Плачет, катит жемчуга. Разноцветными цветами Забросали их рабы. Молодым желают счастья, Ладу, веку и судьбы. Но царевичеву счастью Есть завистник, есть шакал. Чуть завидел визирь Шерэ Девушку — затрепетал, Как подстреленный, не может Глаз

на дивную поднять А подымет, а посмотрит — Глаз не может оторвать. Мать родная не узнала б: Ликом — темен, взором — дик. Как гроза меняет местность — Так любовь меняет лик. Две змеи его снедают, Две — высасывают кровь: Злая ненависть к счастливцу, К дивной девушке любовь. Возблагодарила Бога За счастливейший из дней. Все настрелянное за день Погрузили на коней. Поредели, пострадали Леса вольные стада! Будет вертелу работа! Будет женщинам страда! Оперение фазанов Так и светится во мгле. Леса ж лучшая добыча — У царевича в седле. Весело поет царевич, Весело поют рабы. Вторят горы, вторят дали Горные на все лады. Лишь одна молчит — Этери. Косы уронив на грудь, Слез солеными ручьями Орошает брачный путь. Плачет, бедная, по стаду: По ягнятам-сосунам, По сестрицам и по братцам, По телятам-скакунам. Молится, чтобы спасла их Вседержителя рука От стервятничьего клюва И от волчьего клыка. На небе мерцают звезды, Распростертая под ним Спит земля, еще покоем Не насытилась ночным… Скоро ль небо приоткроет, В жажде утренней земной, Грудь, застегнутую солнца Пуговицей огневой?

5

Встало солнце, озарило Кругозор и небосвод. Птицы хищные в долины Устремляются с высот. Запах падали почуяв, Коршун коршуну кричит, Ворон ворона торопит, Старший стаю горячит. Ах, недаром сокрушалась Девушка по сосункам! От Этериных любимцев — Только шерстка по кустам. Потревоженный зарею Разбежался волчий сброд. Волчья стая не доела — Воронова доклюет. Радуется рой проклятый, Мчится, клювы навострив. Сотрапезников незваных Клекотом встречает гриф. Вслед за барсом притащились Два медведя-силача. Гонит мачеха косматых, Как медведица рыча. Смотрит старая (ручьями Слезы из-под красных вежд) На растерзанное стадо: Кладбище своих надежд. По ветру пустивши космы, Разъяренная, как рысь, Хриплым зовом, черным словом Оглашает даль и близь. Все-то горы, все-то долы Исходила, обошла, Но пастушки нерадивой Тени-следу не нашла. Может, дух ее нечистый В царство мрака заманил? Знать, обвал ее сыпучий Заживо похоронил!

6

Над лазурною пучиной, На скалистом берегу Встал дворец царя Гургена, — Крепость, страшная врагу. Но, от недруга сокрытый, Есть у крепости тайник! Между стен ее зубчатых Укрывается цветник. От фиалок синеглазых Небом кажется земля, С утра до ночи над розой Рвется сердце соловья. Всё подруге соловьиной Поклоняется в саду. А нарцисс к своей любимой Клонит белую звезду. Но невесел в это утро Царь, — морщина меж бровей, — Точно розы и не пышут И не свищет соловей. Неожиданною вестью В утра неурочный час Спасалар, склонив колено, Душу царскую потряс: «Царь! Не гневайся, могучий, Что без зову предстаю. Ибо радостью наполню Грудь отцовскую твою: Царский сын домой с добычей Прибыл. Пир на всю страну! Взял твой первенец Годердзи В жены светлую луну. Краше черт ее невинных Я не видел ничего. Свод покинула небесный Ради сына твоего. Сам Господь ее для отчей Гордости твоей сберег. Сладким именем Этери Он дитя свое нарек. Перед ней другие девы — Перед жемчугом песок. От одной ее улыбки Озаряется восток. Как луна она и солнце — Недоступна похвале. Девы не было подобной И не будет на земле. Если ж сердишься, что сами Свадьбу сладили они, — Бог сердца соединяет, Значит, Господа вини!» Потемнел Гурген, как туча, Почернел Гурген, как ночь: «Кто она? Откуда родом? Княжья, царская ли дочь?»

Спасалар

Царь! Наследника престола Кто б расспрашивать дерзнул? Знаем только, что соломой Загорелся — чуть взглянул! Что нашел ее в приречных Камышах на склоне дня, Мигом суженою назвал, Мигом поднял на коня. Не гневись, отец, на сына, Да и нас не осуди. Ведь идти не могут люди Против Бога и судьбы!

Царь

Лев, что молвишь ты? Ни слова! К сыну моему ступай, Отчий гнев и возмущенье Неслуху ты передай. Без отцовского согласья Как же он посмел жениться? С дочерью царя Левана С колыбели обручен. Я ли равному нарушу Клятву радужной поры? Слово, данное за чашей, Тверже каменной горы. Дочерью признав бродяжку, Как на солнце и луну, Как любезному Левану В очи грозные взгляну? Передай тому безумцу, Что, поправ отцову власть, Сам родителя заставил Детище свое проклясть. Древний род отцов и дедов Он желает осквернить. Сосунок он, жеребенок. Я уйму шальную прыть! Чтобы

к отчему порогу Не осмелилась нога! Иль стрелой его привечу, Как последнего врага! Пусть узнает, своенравный, Как наказан будет тот, Кто неравною женою Опозорил царский род. Передай и сам запомни: Больше не приму гонца. Нету сына у Гургена, У Годердзи — нет отца. Твердым шагом удалился Царь к советникам своим. Спасалар, скорбя за сына, Не последовал за ним.

7

Огорчил царевич добрых, Насмешил царевич злых. Одинокая вершина Приютила молодых. Все отверженца отвергли, Всем — венец его померк. Но, виновницы изгнанья, Он Этери не отверг. Хором прокляли вельможи Бедной девушки красу. Но когда любовь страшилась Одиночества в лесу? Все от сына отступились, Трепеща перед отцом, Кроме матери-царицы, Сжалившейся над птенцом. Посетила, обласкала, Поднесла, прося беречь, Шитый золотом нагрудник — Дочери, а сыну — меч.

Мать

Не корю тебя, любимый! Гнева нет у матерей! Чем труднее, чем больнее — Тем милее, тем родней. Одинокой, бессыновней Старости не убоюсь, Да благословит создатель Твой очаг и твой союз. Но одно запомни: слово Есть святыня из святынь; Сердцем избранной подруги До могилы не отринь. Горькое отцу содеял, Огорчил седую мать, Лет на старости заставив Слово данное попрать. Над родительскою славой, Над сединами глумясь, Утопил нас в грязной луже, Кровь свою вмешал ты в грязь.

Годердзи

Не топил я славы в луже, Не срамил седой главы. За нарушенную клятву Я в ответе, а не вы. В чем проступок мой? Что Мне дарованное — взял? Тем преступник я, что деву Сердца сам себе избрал? Ежечасно, безвозвратно Вырастаем из пелен! Вы Годердзи сотворили, Но живет и дышит — он! Не сыновнею любовью Вечен человечий род! Вы Годердзи сотворили, Не пеняйте, что живет! И прислужницы не стерпишь, Если лик ее не мил! Дочери царя Левана Дня невестою не мнил! В башенном окне один лишь Миг узрел ее и к ней Навсегда остался камня Башенного холодней. Если ж царь Леван, разгневан, На отца пойдет войной — Против мощного вторженца Нам сражаться не впервой! Вслед бесстрашному Гургену Все примчимся на войну И в который раз прославим Нашу древнюю страну!

8

Царь Гурген скорбит о сыне. Третий месяц царь, как крот, Света белого не видит, Третий месяц слезы льет Над ослушником, что царство На пастушку променял. Но однажды в час полночный, Визирей созвав, сказал: «Визири мои, довольно Знаете меня, чтоб знать, — Не боязнь царя Левана Мощному мешает спать. Об ослушнике Годердзи Естество мое скорбит. Браком первенца с безродной Повелитель ваш убит. Браком первого — с последней, Венценосного — с простой, Отпрыска царей древнейших Браком — с нищенкой босой. Как земля не сотряслася, Скал не рухнули столбы От неслыханного брака Господина и рабы? Как светила не погасли, Зря такую черноту? Как обвалом не засыпал Бог неравную чету? Визири мои, молю вас, Укажите мне пути, Как наследника престола С недостойной развести? Как уста его и очи От красы ее отвлечь? Как любовь из сердца выжечь? В сердце ненависть зажечь?» Помолчавши, отвечали Визири: «О царь и вождь! Это дело — колдовское, Превышает нашу мощь». Тут коварный визирь Шерэ Голос подал: «Царь, верна Преданность моя, — хоть в пекле Раздобуду колдуна! Но одно мое желанье, Царь, исполни. Не злодей Я. И девушку жалею, Выросшую без людей. Разлучив ее с Годердзи, Бедную не убивай! Чем стервятникам на ужин — Лучше мне ее отдай!» — «Быть по-твоему, — промолвил Царь. — Как только чародей Разведет ее с Годердзи, Будет девушка твоей». Вышли визири. Последним В летней ночи черноту Шерэ вышел, в черном сердце Нежа черную мечту.

9

За высокими горами, За просторами морей Угнездился злой волшебник, Видом — старец, сердцем — змей. Каджам запродавши душу, Приказует он воде, Ветру, солнцу, стуже, зною, Граду, ливню и грозе. Чернотою превосходит Уголь, деготь и смолу. Словно тучи по утесу — Злые мысли по челу. В клеветах своих гнездится — Что паук среди тенёт. Низостью Искариота Смело за пояс заткнет. Вместо глаз у старца угли, Зубы — битое стекло, Кости голые железо Листовое облегло. Уши — рыси, когти — грифа, Чинной старости венца Не ищи — седин почтенных! Ибо — грива жеребца. К этому-то старцу Шерэ День и ночь спешил, пока С горной выси не увидел Тайной кельи ведьмака.

Шерэ

(с горы)

Здравствуй, старец досточтимый! Здравствуй, мудрости родник! Через горы, через долы — Наконец, к тебе проник. Трудным делом озабочен, Попрошу я мудреца: Попытайся образумить Ты царевича-глупца.

Колдун

Что ты волком воешь сверху? Знаю про твою беду. В логово мое спускайся, — Две недели Шерэ жду.