Том 2. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

3

Безмолвно она под землею таится, Ей Солнце и Небо, там в сумраке, снится, И нежная к Солнцу сумеет прорыться, Пещеры сплотит в города. Застынет, и дремлет, над горной вершиной, И дрогнет, услышавши возглас звериный, От крика проснется, сорвется лавиной, И вихрем несется Беда. Беззвучна в колодцах, в прозрачных озерах, Безгласна во влажных ласкающих взорах, Но в снежных узорах таится в ней шорох И звонкое вскрытие льда. Превратившись в снега, заключившись в усладу молчанья, Расстилаясь застывшей студеной немой пеленой, От зеленой Луны принимая в снежинки мерцанья, В первозданность Вода возвращается теплой весной.   И играет волной,   И бежит, и поет.   И горит белизной   Уплывающий лед.   Нарастанием вод   Затопляет луга.   Все победно возьмет,   Все зальет берега.   Как раздольна игра   Водопольной волны.   Но шепнули «Пора!»   Уходящие сны.   И речной глубины   Установлен размер.   Все цветы зажжены,   Пышен праздник Весны,   В нем лучи сплетены   Отдаленнейших сфер.   Все приняло свой вечный вид,   Лик озера зеркально спит,   Безгласно дремлет гладь затона.   О бесконечности

услад   Поет бессмертный водопад,   Ключи бегут по скатам склона.   И рек причудливый узор   Лелейной сказкой нежит взор,   Их вид спокоен и. беззвучен,   И тот узор светло сплетен,   В серебряный, в хрустальный сон,   Среди уклончивых излучин.   И без конца поют ручьи,   И нежат душу в забытьи   Воздушно-сладкою тоскою.   Как разность ярко здесь видна,   Как ясно, что Вода – одна:   Ручей различно-схож с рекою.   И нам преданья говорят:   Ручей с рекой – сестра и брат. Ручей ласкает слух, влечет нас в отдаленье, Ручей журчит, звучит, баюкает, поет. Река лелеет глаз, дает успокоенье Движеньем медленным безмолвствующих вод. Ручей, как чаровник, дремотно шепчет, манит, Ручей гадает нам, и вкрадчиво зовет. Река наш зыбкий дух яснит, а не туманит Успокоительным теченьем светлых вод. Ручей нам говорит: «Люби! Люби! Люби же!» Но в нем не отражен глубокий небосвод. Кто в реку заглянул, тот Небо видит ближе, Лазури хочется безмолвствующих вод.

4

Но переменная Вода Быть хочет разною всегда, Восторг рождает полногласный. К преображениям бежит, Меняет вид, и жить спешит, Не уставая быть прекрасной. Вон бьется гейзер голубой, Весь очарованный собой, С водою бешено-кипящей. Как ослепительно-светла Она выходит из жерла, Кругом бросая пар свистящий. Столбами пляшет влажный прах, Несчетность радуг в тех столбах, Падение дождей алмазных. Слиянье светов и теней, Переплетение огней, Всегда одних и вечно разных, Там дальше море-Океан, Неизмерим и неогляден, На дне утесы, пасти впадин, Подводных сил военный стан. Проходят быстрые акулы, Домам подобные киты, В прорывах влажной темноты Спиральные родятся гулы. В круговращении своем Чудовищной змее подобной, Гудит и плещет сечкой дробной, Воронка адская, Мальстрём. Совсем другого Океана Другие области встают, Существ невидимых приют, Затишье в круге урагана. Кораллы меж морских валов, Водой рожденные картины, Червеобразные плотины Кольцеобразных островов. Людских строений первотипы Оазисы пустынь морских, Не люди создавали их, А кругодумные полипы. Им света хочется – и вот Растут узорные сплетенья, Осуществляются хотенья, Оазис круговой живет. Из влаги восстают кораллы, И волны бешено кругом Несутся в строе боевом, Как викинги в предел Валгаллы. О, да, я знаю, что всегда, Полна безмерных чар Вода, Но понял это я не сразу. Все в мире нужно различать, На всем лежит своя печать, И аметист – не брат алмазу.

5

Я помню, в далекие детские дни   Привиделся странный мне сон. Мне снилось, что белые в Небе огни,   И ими наш сад озарен. Сверкают далеко холодные льды,   Струится безжизненный свет, Звезда отражает сиянье звезды,   Сплетаются гроздья планет. Сплетаются тысячи крупных планет,   Блестят, возрастают, растут. Но в этом сияньи мне радости нет.   Цветы предо мной не цветут. Ребенку так нужен расцвет лепестка, –   Иначе зажжется ли взгляд. Но нет предо мною в саду ни цветка,   Весь – белый безжизненный сад. И стал я тихонько молиться в бреду,   И звезды дрожали в ответ. И что-то как будто менялось во льду,   И таяли гроздья планет. И, в светлой по новому, в той полумгле   Возникли потоки дождя. Они прикоснулись к далекой Земле,   С высокого Неба идя. Полмира окутал блистающий мост,   В нем разные были цвета. В нем не было бледности мертвенных звезд,   Живая была красота. О, чудо! О, радость! Вблизи, предо мной,   Вдруг ожил мой сказочный сад. Цветы расцветали живой пеленой,   Был светел младенческий взгляд. Раздвинулись полосы ровных аллей,   Светло заиграл изумруд. Под частою чащей зеленых ветвей   Цветы голубые цветут. Багряных, и алых, и желтых цветов   Росла золотая семья. Ребенку так нужен расцвет лепестков,   И это так чувствовал я. И в ландышах белых, от капель дождя,   Иначе зажглась белизна. И дождь прекратился. И, с Неба идя,   Струилась лишь музыка сна. Мы видим в младенчестве вещие сны.   Так близки мы к Небу тогда. И этого сна, и цветов пелены,   Не мог я забыть никогда. С звездою, блистая, сплеталась звезда,   Тянулась звезда до звезды. Я помню, я понял впервые тогда   Зиждительность светлой Воды.

6

Но минули детские годы, Иного хотела мечта. Хоть все же я в царстве Природы Любил и цветы и цвета. Блаженно, всегда и повсюду, Мне чудились рокоты струн. Я шел к неизвестному чуду, Мечтателен, нежен, и юн. И ночью пленительной Мая, Да, в первую четверть Луны, Мне что-то сверкнуло, мелькая, И вновь я уверовал в сны. Я помню баюканья бала, Весь ожил старинный наш дом. И музыка сладко звучала В мечтающем сердце моем. Улыбки, мельканья, узоры, Желанные сердцу черты. Мгновенно-слиянные взоры, Цветы и мечты Красоты. Все было вот здесь, в настоящем, В волне нарастающих сил. С желанною, в зале блестящем, Я в вальсе старинном скользил. Чудилось мне, что столетий Над нами качался полет. Но мы проносились, как дети, И пол озарялся, как лед. И близкое тело скользило, Я нежно объятие длю. «Ты любишь?» душа говорила. Глаза говорили: «Люблю». Друг другу сказали мы взором, Что тотчас мы спустимся в сад. И связаны тем договором, Скользили, как тени скользят. Лишь несколько быстрых мгновений, И мы отошли от огней, Мы в сумраке цветущих сиреней С знакомых сошли ступеней. И стройная музыка бала, И вальса старинного звон, Как дальняя сказка звучала, И душу качала, как сон. Но ближе другое влиянье Слагало свой властный напев. Все думы сожгло ожиданье, И сердце блеснуло сгорев. В саду, в том старинном, пустынном, Где праздник цветов был мне дан, Под светом планет паутинным Журчал неумолчно фонтан. О, как был узывчив тот сонный И вечно живой водоем, Он полон был мысли бездонной В журчаньи бессмертном своем. Из раковин звонких сбегая, И влагу в лобзаньях дробя, Вода трепетала, сверкая, Он лился в себя – из себя. И снова, как в детстве, светили Созвездья с немой высоты. И в сладостно-дышущей силе Цвели многоцветно цветы. Но пряности их аромата Сказали нам, с пением вод, Что к прошлому нет нам возврата, Что новое новым живет. И пели так сладко свирели В себя убегающих струй, Что мы колебаться не смели, И влажный возник поцелуй. И радостных звезд чарованье Светилось так странно в тот час, Что влажное это слиянье Навек пересоздало нас. Я видел так ясно узоры, Сплетенья, гирлянды планет. И чьи-то бессмертные взоры Хранили немеркнувший свет. Лелея цветы мировые, Меж звезд проходила Весна. В той ночи прозрачной, впервые, Я понял, как Влага нежна.

7

Боль, как бы ни пришла, приходит слишком рано. Прошли, в теченьи лет, еще, еще года. На шепчущем песке ночного Океана Я в полночь был один, и пенилась Вода. Вставал и упадал прибой живой пустыни, Рождала отклики на суше глубина. Был тот же Океан, от века и доныне, Но я не знал, о чем поет его волна. В моем сознании иные волны пели, Припоминания всего, что видел я. И чудилась мне мать у детской колыбели, И чудился мне гроб, любовь, и смерть моя. В предельность точную замкнутые стремленья, Паденье, высота, разорванный узор. Все тех же вечных сил все новые сцепленья, Моей души ночной качанье и простор. Но за разорванной и многоцветной тканью Я чувствовал мою – иль не мою – мечту. В конце концов я рад, всему, я рад страданью, Я нити яркие в живой узор плету. Но мне хотелось знать все содержанье смысла. Куда же я иду? Куда мы все идем? Скажите, звезды, мне, вы, замыслы и числа, Вы, волны вечные, чьих влажных ласк мы ждем! На Небе облака, нежней мечтаний летом, В холодной ясности ночного Сентября, Дышали призрачным неуловимым светом, Как бы сознанием прошедшего горя. От вод вставала мгла волнистого тумана, И долго я смотрел на синий Небосклон. И вот в мои зрачки – от зыбей Океана И от высот Небес – вошел бессмертный сон. Так глубока Вода, под небом без предела, Такая тайна в двух живет, всегда дыша, Что может утонуть в их снах не только тело, Но и глубокая всезрящая душа. Из легкой водной мглы и из сияний звездных, Из нежно-зыбкого воздушного руна, Меж двух бездонностей, и в двух зеркальных безднах, Возникла призрачно блаженная страна. Мир, где ни мук, ни тьмы, ни страха, ни обиды, Где все, плетя узор, в узорность сплетены. Как будто города погибшей Атлантиды, Преображенные, восстали с глубины. Домов прекраснейших возникли мириады, Среди невиданных фонтанов и садов. Я знал, что в тех стенах всегда лучисты взгляды, И могут все сказать глаза живых – без слов. Здесь каждый новый день был сказкой, как вчерашний, Созданий мысленных, дрожа, росли леса. Здесь каждый стройный дом кончался легкой башней, И все, что на земле, всходило в Небеса. Весь бледный, Океан слиялся с Небосклоном, Нет нежеланного, ни в чем, ни где-нибудь. Весь Мир наполнился одним воздушным звоном, Вселенная была – единый Млечный путь. И этих бледных звезд мерцающие реки Сказали молча мне, какой удел нам дан. И в тот полночный час я стал иным навеки, И понял я, о чем поет нам Океан.

Воздух

Всюду звон, всюду свет,

Всюду сон мировой.

Будем как Солнце

И, вечно вольный, забвеньем вею.

Тишина

1

Ветер веющий донес Вешний дух ветвей. Кто споет о сказке грез? Дразнит соловей. Сказка солнечных лучей, Свадьба всех цветов. Кто споет о ней звончей, Чем художник слов! Многокрасочность цветов, Радуга мечты. Легкость белых облаков, Тонкие черты. В это царство Красоты, Сердце, как вступить? Как! Еще не знаешь ты? Путь один: – Любить!

2

Полюби, сказала Фея В утро майское мечте. Полюби, шепнул, слабея, Легкий Ветер в высоте. И от яблони цветущей Нежно-белый лепесток Колыхнулся к мысли ждущей, И мелькнул ей как намек. Все кругом как будто пело: – Утро дней не загуби, Полюби душою тело, Телом душу полюби. Тело, душу, дух свободный Сочетай в свой светлый Май. Облик лилии надводной Сердцем чутким понимай. Будь как лотос: корни – снизу, В вязком иле, в тьме, в воде, Но, взойдя, надел он ризу, Уподобился звезде. Вот, цветет, раскрылся, нежный, Ласку Солнца жадно пьет, Видит Небо, мир безбрежный, Воздух вкруг него поет. Сну цветения послушный, Лотос с Воздухом слился. Полюби мечтой воздушной, Близки сердцу Небеса.

3

Воздух и Свет создают панорамы, Замки из туч, минареты и храмы, Роскошь невиданных нами столиц, Взоры мгновением созданных лиц. Все, что непрочно, что зыбко, мгновенно, Что красотою своей незабвенно, Слово без слова, признания глаз Чарами Воздуха вложены в нас. Чарами Воздуха буйствуют громы После удушливо-знойной истомы, Радуга свой воздвигает дворец, Арка завета и сказка сердец. Воздух прекрасен как гул урагана, Рокот небесно-военного стана, Воздух прекрасен в шуршаньи листка, В ряби чуть видимой струй ручейка.

4

В серебристых пузырьках Он скрывается в реках, Там, на дне, В глубине, Под водою в тростниках. Их лягушка колыхнет, Или окунь промелькнет, Глаз да глаз, Тут сейчас Наступает их черед. Пузырьки из серебра Вдруг поймут, что – их пора, Буль – буль – буль, Каждый – нуль, Но на миг живет игра.

5

А веют, млеют, и лелеют Едва расцветшие цветки, В пространстве светлом нежно сеют Их пыль, их страсть, и лепестки. И сонно, близко отдаленно Струной чуть слышною звенят, Пожить мгновение влюбленно, И незаметно умереть. Отделить чуть заметную прядь В золотистом богатстве волос, И играть ей, ласкать, и играть, Чтобы Солнце в ней ярко зажглось, – Чтоб глаза, не узнавши о том, Засветились, расширив зрачок, Потому что пленительным сном Овевает мечту ветерок, – И, внезапно усилив себя, Пронестись и примчать аромат, Чтобы дрогнуло сердце, любя, И зажегся влюбленностью взгляд, – Чтобы ту золотистую прядь Кто-то радостный вдруг увидал, И скорее бы стал целовать, И душою бы весь трепетал.