Том 2. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Береза

Береза родная, со стволом серебристым, О тебе я в тропических чащах скучал. Я скучал о сирени в цвету, и о нем, соловье голосистом, Обо всем, что я в детстве с мечтой обвенчал. Я был там далеко, В многокрасочной пряности пышных ликующих стран. Там зловещая пума враждебно так щурила око, И пред быстрой грозой оглушал меня рев обезьян. Но, тихонько качаясь, На тяжелом, чужом, мексиканском седле, Я душою дремал, и, воздушно во мне расцвечаясь, Восставали родимые тени в серебряной мгле О, весенние грозы! Детство с веткой сирени, в вечерней тиши соловей, Зыбь

и шепот листвы этой милой плакучей березы, Зачарованность снов – только раз расцветающих дней!

Смех ребенка

Смех ребенка за стеной,   Близко от меня, Веет свежею весной, Говорит о власти дня. Это сказка, это сон,   Что из нежных струй Легкий стебель вознесен, Воплощенный поцелуй. Легкий стройный стебелек,   С ласковым цветком, Завязь, в мире, новых строк, Птичка с светлым хохолком. Птичка с светлым голоском,   Пой мне без конца, Будь мне сказкой, будь цветком, Будь улыбкою лица.

Анютины глазки

Анютины глазки, Жасмин, маргаритки, Вы – буквы на свитке Поблекнувшей сказки. Вы где-то дышали, Кому-то светили, Без слез, без печали, Вы жили, вы были. И вот чрез мечтанья, Воздушны и зыбки, Вы шлете сиянья, Дарите улыбки Вы шлете мне ласки, В бессмертном избытке, Жасмин, маргаритки, Анютины глазки.

Бабочка («Помню я, бабочка билась в окно…»)

Помню я, бабочка билась в окно.   Крылышки тонко стучали. Тонко стекло, и прозрачно оно.   Но отделяет от дали. В мае то было. Мне было пять лет.   В нашей усадьбе старинной Узнице воздух вернул я и свет.   Выпустил в сад наш пустынный. Если умру я, и спросят меня –   В чем твое доброе дело? – Молвлю я «Мысль моя майского дня   Бабочке зла не хотела».

Золотой и синий

Солнечный подсолнечник, у тына вырос ты. Солнечные издали нам видны всем цветы. На полях мы полем здесь наш красивый лен. К голубому льну идет золотистый сон. С Неба оба нам даны на земных полях. Ярки в цвете, темны вы в сочных семенах. Утренний подсолнечник, ты – солнце на земле. Синий лен, ты – лунный лик, ты свет луны во мгле.

Паутинки («От сосны до сосны паутинки зажглись…»)

От сосны до сосны паутинки зажглись,   Протянулись, блеснули, качаются. Вот потянутся вверх, вот уж зыблются вниз,   И осенним лучом расцвечаются. Как ни нежен, дитя, детский твой поцелуй,   Он порвал бы их тонким касанием. Луч осенний, свети, и блести, заколдуй   Две души паутинным сиянием.

Он спросил меня

Он спросил меня – Ты веришь? – Нерешительное слово! Этим звуком не измеришь То, в чем есть моя основа. Да не выражу я бледно, То, что ярко ощущаю – О, с бездонностью, победно, Ослепительно – я знаю!

Бессмертники

Бессмертники, вне жизни, я мальчик был совсем, Когда я вас увидел, и был пред вами нем. Но чувствовал я то же тогда, что и теперь: – Вы тонкий знак оттуда, куда ведет нас дверь. Тяжелая, с замками, вся расписная дверь, С одним лишь словом в скрипе, когда отворишь: – Верь. – Бессмертники, я знаю. Чего нам медлить тут? Мы жили здесь. Довольно. Нас в новый мир зовут.

Веселая осень

Щебетанье воробьев,   Тонкий свист синиц. За громадой облаков   Больше нет зарниц. Громы умерли на дне   Голубых небес. Весь в пурпуровом огне   Золотистый лес. Ветер быстрый пробежал,   Колыхнул парчу. Цвет рябины алым стал,   Песнь поет лучу. В грезе красочной я длю   Звонкую струну. Осень, я тебя люблю,   Так же, как Весну.

Осенняя радость

Радость может ждать на каждом повороте. Не грусти. Не надо. Посмотри в окно. Осень, в желтых листьях, в нежной позолоте, Медленно колдует. Что нам суждено? Разве мы узнаем? Разве разгадаем? Будем ждать, что чары улыбнутся нам. Пляска мертвых листьев завершится Маем. Лютики засветят снова по лугам. Даже и сегодня… Ум предав заботе, Шел я, хмурый, скучный, по лесной глуши, Вдруг, на самой тропке-, да, на повороте, Красный цвет мелькнул мне в ласковой тиши. Спелая рябина прямо предо мною, Алая калина тут же рядом с ней. Мы нарвем ветвей их на зиму с тобою, Пред окном повесим комнатки твоей. Прилетит снегирь, смешной и неуклюжий, Раза два чирикнет, клюнет, да и прочь. И метель завоет, все затянет стужей, Но зимой, пред лампой, так уютна ночь. И пока на всполье будут свиты вьюги, Сон тебя овеет грезой голубой. «Милый, что я вижу! Лютики на луге! Хороводы травок! Ах, и я с тобой!»

Осень («Поспевает брусника…»)

Поспевает брусника, Стали дни холоднее. И от птичьего крика В сердце только грустнее. Стаи птиц улетают, Прочь, за синее Море. Все деревья блистают В разноцветном уборе. Солнце реже смеется, Нет в цветах благовонья. Скоро Осень проснется, И заплачет спросонья.

Осенний воздух

Пахнет грибами, листом перепрелым, Пахнет и чем-то другим, Точно горелым. В синей дали наползающий медленный дым. Дым и ползет, и как будто бы ждет он чего-то, Будто бы он говорит: Вот я, идите же.       Это горит Торфяное болото.