Том 21. Кто убил доктора Секса?

Браун Картер

— Боже! — исторгла она сдавленным голосом.

— Ну, расскажи мне о своих неприятностях.

— Я употребила собирательное «у нас», имея в виду себя и одну из своих клиенток. — Она глубоко вздохнула. — Ах ты, самодовольное дерьмо!

— Ну и кто твоя клиентка?

— Так совпало, что она является также моей очень близкой приятельницей. Наши отношения выходят далеко за рамки обычных агентско-клиентских связей. Я очень переживаю за нее.

— Может быть, скажешь, наконец, как ее имя.

— Я говорю об Элисон Вейл.

Справочная моей памяти выдала справку: актриса, по происхождению — англичанка. Ее привезли в Новый Свет под фанфары рекламных труб в середине шестидесятых. Говорили,

что она сделана из того же теста, что и Грейс Келли и Дебора Керр, эти настоящие леди, которые не только были хороши собой, но к тому же еще умели играть. В прессе появились осторожно-уклончивые ссылки на ее участие в труппах «Олд-Вик» и Королевского шекспировского театра. Ее первый фильм получил хорошие отзывы критиков, но не снискал успеха у публики и «умер» у билетных касс. Три подряд следующих за этим фильма оказались барахлом. После длительного перерыва она снялась в парочке «макаронных вестернов», где ее роль сводилась к тому, чтобы с отрешенным видом, как английская роза, стоять в сторонке и ждать, пока главный герой носится с двуствольным дробовиком и вышибает кишки из невинных наблюдателей и, наконец, в промежутках между разборками улучит минутку для встречи со своей возлюбленной. Потом в ее карьере наступил еще более длительный перерыв, за которым последовала работа в одной бродвейской постановке английской пьесы, исчерпавшей себя после восьми представлений. Потом снова ничего.

— Чем она занималась в последнее время? — вежливо поинтересовался я.

— Почти ничем. И тебе это, черт побери, хорошо известно, Рик Холман, — раздраженно ответила Санди. — Никакой работы в течение двух последних лет, но сейчас у нее появился шанс сняться в серии рекламных роликов на телевидении.

— Великое дело!

— Стоимостью в четверть миллиона долларов.

— Ну, я и говорю, — повторил я вполголоса, — великое дело!

— Ты знаешь, какая теперь жизнь, — продолжала она. — Люди подают в суд на звезд рекламы, если их не удовлетворяет качество рекламируемого продукта. Или если им кажется, будто у звезды плохой имидж из-за того, что в ее прошлом таится какая-то гадость, — они несут в суд свои иски об искаженном представлении товара и попытках ввести потребителя в заблуждение. Сейчас, прежде чем какой-нибудь спонсор рискнет выделить средства на рекламу, он сто раз удостоверится, что репутация его звезды чиста как стеклышко.

— Ты хочешь сказать, что репутация Элисон до такой степени чиста, так?

— Не знаю.

— Но у тебя есть подозрения.

Санди сдержанно пожала плечами:

— Что-то беспокоит ее, и началось это, как только ей было сделано предложение о рекламных роликах. Может быть, ты знаешь, что она была пару раз замужем? Первый брак распался еще до ее отъезда из Англии, а когда она снималась в этих отвратительных итальянских вестернах, я думаю, у нее тогда на время сорвало крышу, и она вышла замуж за своего партнера по фильму.

— Дуэйна Ларсена.

— Ты знаешь, что собой представляет этот актер, — сказала она с нескрываемой злобой. — Стоит ему открыть рот, и он превращается в скота. Он говорил ей, что верит в брак двух равных партнеров, и в качестве доказательства своих слов каждую вторую неделю напивался до чертиков и устраивал ей хорошенькую взбучку. Этот брак тянулся два года, а потом, когда терпеть дальше ей стало невмоготу, она ушла от него и получила развод.

Санди сделала передышку, чтобы отхлебнуть из бокала, и продолжила:

— Весь этот паршивый брак оказался серьезным потрясением для нее и чуть было не убил в ней остатки доверия к людям. Ее профессиональное будущее оказалось под угрозой. Она никогда не заговаривала со мной о своей жизни после развода и до сих пор уклоняется от обсуждения этой темы.

— Именно там и скрывается эта «гадость из прошлого»?

— Наверное. Элисон сказала, что после развода ей необходимо было сменить обстановку, и она уехала на целый год. Потом, однажды утром, около года назад, войдя в свой офис, я обнаружила ее там. Она ждала меня. Сказала, что хочет вернуться к работе, и спросила, не могла бы я ей в этом помочь. Я отвела ее к себе домой, потому что ей больше некуда было идти. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы обрести нормальное состояние, если, черт возьми, такое состояние вообще можно считать нормальным. Однако я в конце концов решила, что она готова работать, и выхлопотала для нее прекрасную эпизодическую роль на киностудии «Стеллар» в их новом престижном супербоевике с бюджетом в двадцать миллионов долларов. Потом ей поступило предложение сняться в рекламе, и тут она повела себя странно. Она чего-то боится, Рик, но чего именно, я не знаю.

— Ты спрашивала ее?

— Естественно! Она мелет всякую ерунду о том, что, мол, это плохо отразится на ее имидже, а я все спрашиваю ее: на каком имидже? Так и толчемся на месте. Если она снимется в рекламе, то телезрители увидят ее сразу после выхода на экраны фильма с ее участием — казалось бы, об этом любая актриса может только мечтать. Однако она отказывается даже обсуждать этот вопрос. Дошло до того, что мы почти перестали разговаривать друг с другом.

— Ты полагаешь, что она не идет на рекламу, потому что боится, что из ее прошлого вылезет какой-нибудь «скелет» и погубит ее, — сказал я. — И этот «скелет», как говорится, «появился в шкафу» в тот год, который начался ее разводом с Дуэйном Ларсеном и закончился ее появлением в твоем офисе.

— Именно. — Санди энергично кивнула.

— Ты чего-то недоговариваешь, — сказал я.

— Ах ты, подозрительный ублюдок, Холман!

— Но Холман прав?

— Холман прав, — согласилась она нехотя. — В последнее время ей звонит какой-то мужчина. Она не говорит мне, кто он и что ему нужно. Но пару раз я слушала их разговор по параллельному телефону. Его зовут Пит, а он называет Элисон Глорией. Сначала я решила, что это какая-то шутка, но теперь я думаю, что за этим что-то кроется. Он постоянно просил ее встретиться с ним, а она всякий раз отвечала, что давно с этим покончила. Потом, позвонив прошлым вечером, он сказал, что если она не согласна встретиться с ним, то он сам придет к ней домой. Это отлично сработало! Она встречается с ним сегодня вечером в семь тридцать в баре.

— В этом баре?

— В этом баре.

— Что еще говорит этот Пит?

— Ничего особенного. Только постоянно твердит о старых добрых временах, когда они были вместе, а она в ответ говорит, что это были отнюдь не добрые времена. Глория! Что это, черт возьми, за имя такое?

— Что она говорила тебе об этих звонках?

— Она сказала, что это приятель Дуэйна Ларсена, подонок, о котором ей хотелось бы поскорее забыть. Элисон — низкая лгунья.

— Как она теперь выглядит?

— Почти так же, как прежде. Слегка постарела, но по ней этого не скажешь, разве что слегка пополнела, но там, где надо. Те же длинные светлые волосы!

— Хорошо, — сказал я. — Останусь и подожду их здесь. — Я сверился с часами. Было без четверти семь. — А как ты?

— Я возвращаюсь в офис, нужно заняться парочкой контрактов. Особенно обидно, что она слишком напугана и не хочет мне довериться.

— У нее есть деньги?

— Только то, что она получила за исполнение той роли в эпизоде. Они знали, что могут купить ее задешево, и купили.

— У нее были деньги, когда она тем утром появилась в твоем офисе?

— Одежда, которая была на ней, — вот практически и все, что у нее было, — сказала Санди безразличным тоном.