Том 23. Статьи 1895-1906
Шрифт:
По установившемуся в стране нашей обычаю в каждом из городов её есть так называемая интеллигенция, и изображение того, какова она в Самаре, я незлобиво и кратко дам в следующей за сим главе повести моей.
Прошу читателя моего не сердиться на меня за штрихи неясные, буде таковые я сделаю, и за портреты верные, буде таковые я нарисую…
И прошу не заподозрить меня в неискренности писания моего; нет у меня здесь врагов, которым я хотел бы мстить, и друзей, которым мог бы я мирволить, не имею здесь.
«Пишу, не мудрствуя лукаво»… И не столько ради чьего-либо поучения пишу, сколько ради того, что сие есть потребность бродячей натуры моей.
А также и потому ещё пишу, что люблю иметь дело с бумагой, потому что она всегда чище людей.
Ещё
Фёдор Сологуб. Стихи. Книга первая
Первый раз господин Сологуб появился в литературе как прозаик; его имя было подписано под рассказом «Тени», напечатанном в «Северном вестнике». Рассказ отличался хорошим языком, неоспоримым знакомством с психологией детской души, наблюдательностью, фантастичностью фабулы и мрачностью настроения. Он был замечен и вызвал ряд газетных и журнальных отзывов, единогласно признававших за автором, вместе с талантом, сильный наклон к декадентству.
Затем в том же журнале был помещён большой роман господина Сологуба, представляющий собой неудачную попытку набросать картину «декаданса» в нашем интеллигентном обществе и дать серию портретов людей, расшатанных и угнетённых жизнью, современных людей с неопределёнными настроениями, с болезненной тоской о чём-то, полных искания чего-то нового и в жизни и в самих себе. Роман не удался — он вышел бледным и лишённым единства настроения и идей.
Теперь вышла маленькая серенькая книжка с заголовком «Фёдор Сологуб. Стихи. Книга первая».
В ней 64 коротеньких пиески, а из них ясно видно, почему не удался роман и кто таков автор.
У него есть бесспорное достоинство, он искренен и, не рисуясь, заявляет:
…Не рождена притворством Больная песнь моей тоски: Её жестокие тиски Ни трудовым моим упорством, Ни звонкой радостью весны Не могут быть побеждены, Её зародыши глубоки, Её посеяли пороки, И скорбь слезами облила…Роман не мог удаться господину Сологубу, потому что он сам не выше духом и не бодрее тех расшатанных людей, которых желал изобразить.
Собираясь жить, он …Ждал, что вспыхнет впереди Заря и жизнь свой лик покажет И нежно скажет: «Иди!»Но только вышел на битву жизни и уже кратко и ясно заявляет:
Без жизни отжил я и жду, Что смерть свой бледный лик покажет, И грозно скажет: «Иду!»Видите, как мрачно? И, поверьте, — это искренно.
Господин Дионео, отзываясь о стихах Сологуба в «Одесском листке», совершенно верно замечает:
«Можно смеяться над растрёпанной формой этих стихов, навеянной декадентством, но нельзя отрицать, что они точно передают настроение, переживаемое многими». И всё усиливающееся настроение, прибавлю я.
Мы устали преследовать цели, На работу затрачивать силы, Мы созрели Для могилы. Отдадимся могиле без спора, Как малютки своей колыбели; Мы истлеем в ней скоро И без цели— утверждает и советует молодой поэт, и под этими его стихами подпишутся почти все
— восклицает господин Мережковский. —
Всё наскучило давно Трём богиням, вечным пряхам, Было прахом — будет прахом… Ты шуми, веретено! Будь что будет — всё равно!Пессимизм и полное безучастие к действительности, страстный порыв куда-то вверх, в небо и сознание своего бессилия, ясно ощущаемое отсутствие крыльев у поэтов, отсутствие святого духа в сердцах их — вот основные ноты и темы нашей новой поэзии. Старики, как Я.Полонский, задумчиво смотрят на это скорбное шатание духа, на этот бессильный порыв и спрашивают сами себя о декаденте:
Обожжётся иль задует Он болотный огонёк? [14]— признавая, что
Всё равно — он нас чарует; То на что-то негодует, То бросает нам намёк, Не язвит и не врачует И от бреда недалёк…Маститый жрец Аполлона скорбит душой и иронизирует в одно и то же время.
Так как всё проходит мимо, Нам таинственность нужна, Вроде радужного дыма, Вроде бреда или сна.14
«Декадент» — стихотворение Я.Полонского. «Неделя», февраль — Ред.
Отчего? Почему?
…мы с кончиной века Так изверились во всём, Что без веры в человека Всё нам стало нипочём! Потерявшие дорогу, Легковерные умы, И добру, и злу, и богу Точно так же служим мы, Как и дьяволу, разврату…Одинаково бессильно и бесцветно служим мы всем нашим идолам и идеалам, если только служим.
И многие из нас могут сказать вместе с господином Сологубом:
Грустно грежу, скорбь лелею, Паутину жизни рву И дознаться не умею, Для чего и чем живу.Поль Верлен и декаденты
В декабре прошлого года в Париже умер Поль Верлен, поэт-декадент и основатель этой болезненно извращённой литературной школы. У могилы этого человека, до дня смерти своей считавшегося только представителем литературной богемы, а ныне уже провозглашённого «великим поэтом», сошлись представители всевозможных школ и фракций, и это редкий пример, чтобы за гробом умершего столь единодушно шли разнородные, враждебные друг другу элементы.
Начавший свою литературную деятельность с подражания Теодору Банвилю и Леконт де-Лилю, Верлен, как и его учителя, явился пред публикой непримиримым «парнасцем», строго храня заветы этой холодной школы, щеголяющей своим бездушным объективизмом, мраморной красотой формы и не признающей ничего выше её.