Том 2
Шрифт:
— Мне бросить охоту? Нет, этот совет невыполним! — ответил Чингисхан. — Мы, монголы, с малых лет привыкли охотиться и стрелять с коня, и даже старики не могут оставить эту привычку. Впрочем, слова твои я сохраню в моем сердце.
Чингисхан, желая наградить Чан Чуня, повелел пригнать стадо молочных коров и табун отборных лошадей, но мудрец этого подарка не принял, ответив, что может вернуться обратно в свои китайские горы в обыкновенной почтовой повозке. Затем мудрец после прощального представления кагану отправился в обратный путь в сопровождении своих двенадцати учеников и отряда воинов. Множество приближенных Чингисхана провожали старого даоса с кувшинами
В год Обезьяны (1224) Чингисхан повел свое войско обратно в монгольские степи.
Как старый тигр, сожравший корову, медленно возвращается в густые камыши, свое логовище, волоча отвисшее брюхо, так медленно подвигалось войско Чингисхана, обремененное огромной добычей. Каждый воин имел по несколько вьючных лошадей, верблюдов и быков. Вместе с воинами следовали и стада баранов, и скрипучие двухколесные повозки, нагруженные одеждами, коврами, оружием, медной посудой и прочими награбленными у мусульман вещами. Тут же и на конях, и на верблюдах, и на повозках ехали монгольские и разноплеменные женщины и дети, и длинными, бесконечными вереницами шагали пленные — истощенные, оборванные и босые.
Все это шествие двигалось не торопясь, делая остановки в местах с удобными пастбищами, так что войско провело в дороге и лето и зиму, оставляя длинный след в виде павших ободранных коней и быков и трупов пленных, не выдержавших трудностей пути через безводные щебнистые равнины Центральной Азии.
Весною Чингисхан прибыл к своим кочевьям на реке Керулене и приказал поставить каганский желтый шатер в становище Буки-Сучегу. Здесь он созвал совещание всех знатнейших ханов и отличившихся полководцев и устроил никогда еще степью не виданный богатый пир. Через три дня после этого пира умерла молодая жена Чингисхана Кулан-Хатун. Молва шептала, что в этой смерти виновны братья кагана…. А истину кто знает?
Следующий год Курицы (1225) Чингисхан оставался в своих родных кочевьях и обнародовал «Ясак», наставляя монгольский народ на «Путь разума и довольства», как был назван сборник [183] его поучений.
Глава пятая
ЧИНГИСХАН РЕШИЛ
УМЕРЕТЬ В ПОХОДЕ
Чингисхан не мог оставаться спокойным, когда услышал, что царство непокорных тангутов снова возмутилось. Великий хан не забыл своего обещания наказать их царя Бурханя. Он стал готовиться к походу и послал за сыновьями, уведомив их, что сам поведет войско.
183
От этого сборника указов Чингисхана сохранились только незначительные отрывки.
Опять прибыли три сына, кроме старшего, упрямого Джучи.
Второй сын кагана, Джагатай, правитель Мавераннагра, всегда враждовавший со старшим братом Джучи, во время семейного совещания сказал:
— Джучи полюбил страну кипчаков больше, чем свой коренной улус. Он в Хорезме не позволяет монголам даже тронуть кого-либо из кипчаков. Джучи открыто говорит такие бесстыдные слова: «Старый Чингис потерял разум, так как разоряет столько земель и губит безжалостно столько народов». Джучи хочет во время охоты убить нашего отца и заключить союз дружбы с мусульманами, отделившись от монгольской Коренной орды.
Тогда Чингисхан загорелся яростью и отправил в Хорезм своего брата Утчигина и верных людей
Джучи послал отцу ответ, что не может выехать вследствие болезни, и остался в степи у кипчаков. А верные люди писали Чингисхану, что хан Джучи здоров, часто ездит на облавную охоту и что поэтому они остались возле Джучи, чтобы выполнить приказ великого кагана.
Джагатай выехал обратно для управления своим улусом в Самарканд, а Чингисхан с двумя любимыми сыновьями, Угедэем и Тули, в начале года Собаки (1226) повел свое войско против тангутов и достиг места Онгон-Талан-Худун. Здесь он увидел страшный сон и стал говорить о близости смерти. Он послал за сыновьями, которые находились в другом отряде.
На другой день на рассвете прибыли Угедэй и Тули. Когда они насытились угощением, Чингисхан сказал другим лицам, присутствовавшим в юрте:
— У меня с сыновьями предстоит тайный совет. О наших заботах я желаю переговорить с ними в полном уединении. Вы все удалитесь.
Когда все ханы и прочие люди удалились, Чингисхан усадил возле себя обоих сыновей. Сперва он давал им советы относительно жизни и управления государством, а затем сказал:
— Внимательно запомните все, дети мои! Знайте, что, против моего ожидания, настало время моего последнего похода. С помощью покровителя монголов, бога войны Сульдэ, я покорил для вас, мои сыновья, царство такой необычайной ширины, что от пупа его в каждую сторону будет один год пути. Теперь говорю мой последний завет: «Всегда уничтожайте ваших врагов и возвеличивайте ваших друзей», а для этого вы должны быть всегда одного мнения и все действовать как один. Тогда вы будете жить легко и приятно и наслаждаться своим царствованием. Моим наследником я оставляю, как приказал раньше, Угедэя. После меня он должен быть объявлен великим каганом и поднят на белом войлоке почета. Стойте крепко и грозно во главе всего государства и монгольского народа и не смейте после моей смерти извращать или не исполнять «Ясак». Жаль, что сейчас здесь нет моих сыновей Джучи и Джагатая. Жаль! Пусть же не случится так, что, когда меня не будет, они извратят мою волю, будут между собой враждовать и заведут в царстве губительную смуту! Хотя всякий желает умереть дома, но я отправляюсь в последний поход ради достойного моего воинского имени. Разрешаем вам идти.
После этого Чингисхан двинулся с войском дальше. По пути правители встречных племен и городов приходили один за другим и заявляли о своей покорности. Один хан явился с подносом крупных жемчугов и сказал: «Мы покоряемся!» Но великий хан, чувствуя близость кончины, не обратил на жемчуг внимания и приказал рассыпать его в степи перед войском. Все воины собирали, но много жемчуга потерялось в пыли, так что и потом люди искали его и находили.
— Каждый день для меня теперь дороже подносов с жемчугами, — говорил Чингисхан и был полон забот и тревоги.
Тогда царь тангутский прислал вестников к Чингисхану. Он их не принял, и тангутские послы передали такие слова великому советнику кагана Елю Чуцаю:
— Наш царь несколько раз восставал против великого кагана, и после всегда в нашу страну вторгались монголы, убивали народ и грабили города. Нет толку в сопротивлении. Мы пришли на служение Чингисхану, просим мира, договора и взаимной клятвы.
Елю Чуцай ответил послам:
— Великий каган болен. Пусть царь тангутов подождет, пока Чингисхану будет лучше.