Том 3. Драмы

Лермонтов Михаил Юрьевич

Казарин

Задаст он им на месяц страху!

Шприх

Видно, Что мастер.

Казарин

Был.

Шприх

Был, а теперь…

Казарин

Теперь? Женился и богат, стал человек солидный, Глядит ягненочком, – а, право, тот же зверь. Мне скажут, можно отучиться, Натуру победить. Дурак, кто говорит; Пусть ангелом и притворится, Да

черт-то всё в душе сидит. И ты, мой друг,

(ударив по плечу)

Хоть перед ним ребенок, А и в тебе сидит чертенок.

(Подходят игроки.)

Что, господа, иль не под силу? А?..

1 <-й> игрок

Арбенин ваш мастак.

Казарин

И, что вы, господа!

(Волнение у стола между игроками.)

1 <-й> понтер

Да этак он загнет, пожалуй, тысяч на сто.

4 <-й> понтер (в сторону)

Обрежется.

5 <-й> понтер

Посмотрим.

Арбенин (встает)

Баста!

(Берет золото и отходит, другие остаются у стола. Казарин и Шприх также у стола. Арбенин молча берет за руки князя и отдает ему деньги. Арбенин бледен.)

Князь

Ах, никогда мне это не забыть… Вы жизнь мою спасли…

Арбенин

И деньги ваши тоже.

(Горько)

А право, трудно разрешить, Которое из этих двух дороже.

Князь

Большую жертву вы мне сделали.

Арбенин

Ничуть. Я рад был случаю, чтоб кровь привесть в волненье, Тревогою опять наполнить ум и грудь; Я сел играть – как вы пошли бы на сраженье.

Князь

Но проиграться вы могли.

Арбенин

Я… нет!.. Те дни блаженные прошли – Я вижу всё насквозь… все тонкости их знаю, И вот зачем я нынче не играю.

Князь

Вы избегаете признательность мою.

Арбенин

По чести вам сказать, ее я не терплю. Ни в чем и никому я не был в жизнь обязан, И если я кому платил добром, То всё не потому, что был к нему привязан, А просто видел пользу в том.

(Арбенин уходит.)

Явление 3

(Те же, кроме Арбенина.)

Князь

Мне кажется, он говорил с презреньем. Досадно! – деньги я не должен был принять,

Казар<ин>

Задумались, – об чем, нельзя ль узнать.

Князь

Смущен я странным приключеньем. Великодушием…

Казар<ин>

Арбенин не таков – Он никого без видов не обяжет! Зато вы можете сегодня ж без чинов В пух обыграть его – он ничего не скажет.

Князь

Но согласитесь вы со мной, Что одолжаться неприятно Тому, кто по сердцу для нас совсем чужой.

Казар<ин>

Особенно когда он знатный И требует покорности немой! Или когда хотим мы волочиться За дочерью его иль за его женой. Всё это может же случиться? Жена Арбенина собою недурна И, кажется, в него не очень влюблена, И я заметил вот недавно, Как у Печориных движеньем томных глаз Она кругом искала вас… да, вас, Э! Князь! Да вы себя ведете славно, По нашим вы ступаете следам! Мое благословенье вам! Что нынче молодежь! Трудятся, изнуряют Себя для службы и наград, О добродетели кричат И возле женщины порядочной зевают! Жить не умеют, мой отец, Стыдятся неудач, боятся приключений; И чем кончают наконец… Лет в 25 все женятся – от лени!

Князь

Да кто же вам сказал? Как догадаться вам?

Казар<ин>

Когда Арбенин был в деревне, Вы ездили к Настасье Алексевне По вечерам и по утрам.

Князь

Вот мило! – что же тут дурного.

Казар<ин>

Напротив…

Князь

Я боюсь молвы, И потому надеюся, что вы Об этом никому ни слова…

Казар<ин>

Мне изменить вам! Вас предать?

Князь

Но вы Арбенину приятель.

Казар<ин>

Ха! Ха! Ха! Ха! О мой создатель! Да, он мой друг – вам не угодно ль знать Начало дружбы нашей, – я был молод, Двенадцать лет тому назад, Неопытен, и пылок, и богат, Но он – в его груди уж крылся этот холод, То адское презренье ко всему, Которым он гордится всюду! Не знаю, приписать его к уму Иль к обстоятельствам, – я разбирать не буду. Раз он меня завел под вечерок К себе – я верил счастью! Кошелек Мой полон был… я сел играть (признаться, Страстишка эта уж владела мной) И проиграл. Отец мой был скупой И строгий человек: я вздумал отыграться! Но он меня в когтях своих держал, И я всё снова проиграл. Я предался отчаянью: тут были, Я стану правду говорить, И слезы и мольбы… они в нем возбудили Один холодный смех – о! Лучше бы пронзить Меня кинжалом! И с того мгновенья Покинул я забавы юных лет, Мечтанья нежные и сладкие волненья, И в свете мне открылся новый свет, Мир безобразных, странных ощущений, Мир обществом отвергнутых людей, Самолюбивых дум и ледяных страстей И увлекательных мучений! Я увидал, что деньги – царь земли, И поклонился им, – года прошли, Всё снова унеслось – богатство и здоровье; Навек передо мной закрылась счастья дверь, Я заключил с судьбой последнее условье И вот стал тем, что я теперь, Умеренный игрок и наблюдатель строгий, Не действую нигде, зато уж вижу много.