Том 3. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Как трава

Человек на Земле Как трава растет. Зачинаясь во мгле, Утра ясного ждет. За селом возрастет, И цветком расцветет, А в селе – Воск и мед. Почему же светла Божья служба в ночи? Потому что жила Здесь трава, и пила Божий дождь и лучи. Почему же была Свадьба душ весела, Обошел мед кругом? Потому что пчела Над травою была, В брак вошла Со цветком.

Корабль

Чтоб Корабль построить наш, Из златых мы пили чаш, Все испили мы, до дна, От столетнего вина. И пошли во старый бор, Острый

выбрали топор, Твердый выбрали мы дуб, Чтоб построить верный сруб. Снасти вили мы рукой, И не то что час-другой, И не то что целый год, Сколько только Бог сочтет. И для паруса – в закон Был введен небесный лен, И зазыбилась, чиста, Вздутость белого холста. Вздулся ветер и подул, И пошел по Морю гул, Вздулся парус, задрожал, Терем в Море побежал. И чтоб шел корабль легко, Был посажен глубоко, Чтоб легко он в Море шел, Груз богатый был тяжел. Опрокинуться нельзя, В Море – верная стезя. Чтоб корабль построить наш, Из златых мы пили чаш.

Волшебный корабль

По синему Морю Корабль наш плывет, От края до края – сияние вод. Корабль – драгоценный, товары на нем – Услада для взора, играют огнем. И хочется многим товары купить, Но Рок им велел прихотливыми быть. Коль скуп ты, давай немудреную медь, Но, раз дешевишься, не будут гореть. Коль беден, давай нам последнюю медь, И будут рубином играть и алеть. А если обманом иль силой возьмешь, Ты вместо сокровищ – чудовищ найдешь. Так едем мы Морем, причалим, и ждем, Товары волшебным сияют огнем. И многие думают – мы колдуны, И многие думают – просто лгуны. Ни тем, ни другим не сказав ничего, Мы дива даем с Корабля своего. Одних осчастливим, других же смутим, И снова мы в Море, и снова мы с ним. В безбрежном и нежном кораллы найдем, И мною рубинов с кровавым огнем.

Вещанье

Мы плыли по светлой вечерней воде, Все были свои, и чужого нигде, А волны дробились в своей череде. Живые они, голубые Играли мы веслами, чуть шевеля, Далеко, далеко осталась земля. Бел Сокол – названье того Корабля. Родные на нем, все родные. Сидел у руля златоокий Пророк, И был он как будто совсем одинок, И страшный внезапно пропел он намек. Морские в нем страсти, морские.   Год скрепился, день сосчитан, миг бежит и не вернется,     Час назначен, в диком плаче словно пыль взметнутся все,   Кто тебе казался Богом, волколаком обернется,     Сорок громов, водоемов, сорок молний в их красе.   Бойтесь, бойтесь! Безвозвратно! Ничего уж не исправишь!     Все убитые – восстали. Все задавленные – тут.   Горше всех лукавств убогих – что теперь еще лукавишь,     А глаза твои как щели, сам себе назначил суд.   Сядешь – пламень, ляжешь – камень, в пропасть кинешься – замкнется,     В ночь склубишься – сорок молний миру выявят уклон,   Вся Вселенная смутится, и в седой клубок свернется.     Слышишь громы? Сорок громов! Падай, падай осужден! Был бледен и страшен Пророк у руля, И все мы дрожали, вещаньям внемля, И волны качали оплот Корабля. Живые они, голубые. Мы поняли, что он хотел нам сказать, О бездне скорбел он, скользя через гладь, Мы в Свете, но Бездна должна отстрадать. Родные грехи нам, родные. Мы плыли по тихой и светлой воде, Все было свое, и чужого нигде, Молитву мы пели Вечерней Звезде. Мария! Мария! Мария!

Корабельщики

Будьте тверды в буре дикой, корабельщики мои, Он придет, кто нам обещан в быстротечном бытии. Он поставит мачты крепки, паруса несокрушимы, Он направит руль глядящий, он пронзит пожаром дымы. Вспыхнет с нами он огнями, как комета в бурной мгле, Он уж с нами, между нами, на плывущем корабле. Бросит якорь в добром месте, как дойдем к заветным далям. Корабельщики, он с нами. Мы причалим. Мы причалим.

Плавание

Как по синему по Морю все мы плыли без печали, Легки ветры нам шумели, тихи ветры восставали. Говорили нам, шептали, что богатый брег вдали, И по синему потоку нас к Востоку понесли. В синем Море с каждым часом ярки птицы нам мелькали, И невиданные рыбы островами возникали, Мы проплыли три недели, счетом ровно двадцать дней, Мы не пили и не ели, в изумленности своей. Души были в нас певучи от крылатостей летящих, В ароматах были тучи, как в цветущих вешних чащах, И от радости иные низвергались к грудам рыб, Но никто меж них, плавучих, из певучих не погиб. Так мы плыли в синем Море, и проплыли три недели, Мы от рыб засеребрились, вместе с птицами мы пели, И когда приплыл Корабль наш на сияющий Восток, Каждый был певуч, и светел, и угадчив, и высок.

Дух Святой

Дух Святой по синю Морю над водою ходит, Невод шелковый по Морю Дух Святой заводит. Белу рыбицу он ловит для садков садовых, Золотых Он манит рыбок, сам в златых покровах. Ходит утром, ходит ночью, ходит на рассвете, Вы доверьтесь полномочью. Духу верьте, дети. В тонкой сети миг побывши, выйдите из Моря, В сад предивный вы войдете, светом свету вторя. В голубых прудах садовых, в хрусталях-озерах, Поплывете, пробуждая по осоке шорох. В хороводы ваши глянут яблони в расцвете, Вы не бойтесь, не оковны шелковые сети. Дух Святой во грозном Море дал побыть вам вволю, Раз берет вас, золотую вновь Он даст вам долю.

Трубачи

По горам, по горам, Трубачи. Чу! поют и кличут нам. Солнце встало, шлет лучи. По лугам и по лесам, По широким небесам, Словно рдяные мечи, Словно вытянулись в бои, По стремнине голубой, Исполинские мечи. Над отшедшей тьмой слепой, С золотой своей трубой Встали, кличут, трубачи, Обещают гулко нам Золотые дать ключи К тем жемчужным воротам, За которыми прильнем, Над рубиновым путем, Мы к невянущим цветам. Так вещают трубачи, По горам, по горам.

Единственный

Лес забыт. Лишь сад пред нами, Он с высокими стенами. Год придет, и год уйдет, За железными вратами Здесь мы тешимся цветами, Мы мудреными замками Возбранили чуждым вход, Братья наши – вечно с нами, Сестры наши – здесь, пред нами, Пенны чаши за пирами, Но чего-то сердце ждет. Он за дальними морями, Он, Единственный, не с нами, Он над бездной вечных вод. Мы здесь нежимся струнами, Мы здесь ходим под стенами, Он над вечными волнами, Он над пропастью идет. Спорит с ветром и с громами, Вихрь уводит в вышний свод, Гром пред ним над кораблями С свитой молний не падет. Мраку светит он глазами, Ум овеет голосами И взовьет в живой полет. Тот, кто стонет, здесь он, в храме. Буря спит за облаками, Но чего-то сердце ждет. Он, Единственный, не с нами, Он ушел за жемчугами, Ходит Морем, островами, Опускает в бездну лот, Шлет поклон нам с журавлями, Ищет днями и ночами, Он найдет, Он придет.

Тоска далеких

Я был далеко от своих, И сильно они тосковали, И слезы горячие их Мне ноги мои обжигали. Те слезы, что пали из глаз Земля приняла в подземелья, И вот, через время и час, Возникли их тайные зелья Один, проходя под Луной, Я слышал Земля говорила, Со мной, вкруг меня, подо мной Дышала горячая сила. Как будто по каплям смолы Ступал я – и шел изумленный, И травы качались из мглы, Все стебли – с росой посребренной. И чуть я ко стеблю прильну, Я ведаю, чьи это очи Восприняли слез пелену, И путь между нами короче. И чуть я ступлю по Земле, Кого-то люблю я сильнее, Цветы расцветают во мгле, Цветы раскрываются рдея. И каждый душистый цветок, Луной предо мной осиянный, Мне с именем шепчет намек, И дышит, и дышит желанный.