Том 3. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Мак

  Кто маки срывает,   Тот гром вызывает, В Брабанте сказали мне так.   И вот почему я   Весь вздрогну, ликуя, Дрожу, заприметивши мак.

Две речи

Есть обиходная речь, Это – слова, Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива. А для единственных встреч Двух озарившихся душ, или тел, Есть и другая, напевная речь. Ветер ее нам однажды пропел, Видя в лесу, Между трав, Как в просветленности нежных забав Любовь целовала

красу, Ветер ее прихотливо пропел, И закружился, и прочь улетел. В этот же час Сад был от яблонь влюбляюще-бел, И по Земле, в отдаленный предел Сказка любви понеслась, В трепете белых, и всяких цветков, В пении птиц, и люден, и громов.

Стрела

Говорят – полюби человеков. Хорошо. Только как же мне быть? Ведь родителей должно мне чтить и любить? Кто ж древнее – Атлантов, Ацтеков, Ассириян, Халдеев, Варягов, Славян? Коль закон – так закон. Нам он дан Человеков люблю в ипостаси их древней, Глаза были ярче у них, и речи напевней, В их голосе слышался говор морей, Луной серебрились их струны, О богах и героях вещали им руны, И клинопись им возвещала о мощи великих царей. Но руны, и клинопись – стрелы, Острия, Бьющего метко, копья. Уходите же вы, что в желаниях бледных не смелы, Человеки, в свои удалитесь пределы. Лук дрожит. Догони их, вестунья моя.

Перевал

Справа – горы, слева – горы, Справа, снизу, там узоры Задремавших сел. Слева кручи, слева тучи, Слева слышен зов певучий, То прорвался ключ гремучий, И завел, Мысль повел он по извивам, В беге срывном и счастливом Пляшет он по склонам скал, Вот запал, Вот юркнул, В царстве камня потонул, Снова, ящерицей, глянул, Залукавил, промелькнул, Снова скрытности оставил, Вырос, поднял целый гул, Закурчавил Гребни скал, И от сел, Миновавши перевал, Влево – влево он ушел, И рокочет, не устал, И от выси в самый дол Свеже-брызжущую влагу лентой светлою провел.

Небесный бык

На золотых рогах Небесною быка, В снежистых облаках, Где вечная река, – В лазури высоты, Слились живым венком Багряные цветы Над сумрачным быком. Возрадовался бык, Возликовал, стеня, Любить он не привык Без громкого огня. Он гулко возопил, И прокатился гром, Как будто омут сил Взыграл своим жерлом. Прорвались облака, Небесный глянул луч, Три сотни для быка Коров стоят вокруг. И в празднике огня До каждой есть прыжок, И каждая, стеня, Любовный знает срок. И сладостен разрыв От острия любви, И много влажных нив В заоблачной крови. А к вечеру вдали Зажглась в выси звезда. И на ночлег пошли Небесные стада.

Ведогонь

У каждого есть ведогонь. Когда ты заснешь, он встает, В крылах его дышит полет, Осмотрится, дунет, идет, Окреп, улетает, не тронь. Он волен, когда мы во сне. И разный нам видится сон. Вот птица, лазурь, небосклон, Не мы это видим, а он, И тонем мы с ним в вышине. Вот ветер бежит по цветам. Красивый с красивой, их два, Бессмертная сказка жива. Целует. И дышит трава. Заснувшим так сладко устам. Вот ссора, чудовищный вид. С ножом ведогони, беда, Открылась и льется руда, Ты спишь, ты уснул навсегда. Смотри. Ведогонь твой убит.

Едино-разный

Мы вносимы В светы, в дымы, Мы крутимы Без конца. В светозарный Гром ударный, В мрак сердец и в свет лица. Но покуда Есть Иуда, Есть и чудо Для людей. Светлый мститель, Искупитель Омрачающих страстей. И покуда Нам отсюда Изумруда Светит свет, Мчит нас белый Бог – в пределы Красных солнц и всех планет.

Семь

Из дыханья – камень красный, Из воздушного – ужасный По громоздкости бесстрастной. А из камня, из забвенья, Из земли, отяжеленья – Изумрудное растенье. Из растенья, из ночлега Тайно-жаркого побега – Зверь, взглянуть – так это нега. А из зверя, встал из зверя, – То богатство, иль потеря, – Человек, всебожность меря. Из него, из человека, – То силач, или калека, – Бог растет в века из века. Бог встает, за богом боги, Бесконечные дороги, Многи мраки, звезды многи. Это – шесть, но семь – священно, Выше бога, неизменно, Что на Вечном – в миге пенно.

Всебожие

В водах есть рыбы, – и боги есть рыб. В воздухе птицы, – есть боги крылаты. В травах свернулась змея вперегиб, – Вещий есть Змей, бог любви, хоть проклятый. Боги лесные – как волки глядят, Боги ночные – как враны. Боги дневные – как солнечный взгляд, Боги бесчасья – слепые туманы. Люди всегда о богах говорят, Им отдают все несчетные страны. Сами богами над Миром мы здесь Будем, – он наш будет весь!

Вызов

Бряцать на кимвалах – умерших религий, Вериги носить – отошедших веков, И вечно быть в букве, и вечно быть в книге, – Довольно. Я в бунте. Довольно оков. Я только оставлю, там в сердце лелея, Зелено-Перистого Змея себе, Волшебного Фея, цветистого Змея, – И вызов бросаю Судьбе!

Песни бесовские

Песни бесовские, песни приязные, Мысли мирские, плесканья, плясания, Были вы прокляты, звезды алмазные, Подслеповатость гнала вас в изгнание! Гнали вас, пляски Весны хороводные, Вот и загнали в леса изумрудные, Любо скликаться вам, птицы свободные, Сколь вы прелестные, сколь многочудные!

Джелальэддин Руми

Тот, кто знает силу пляски, В том, как в вихре, светит Бог, Ибо смерть он знает в ласке Алла – гу! В дальнем, в близком, в вышнем, в низком, В миге Вечность, в буре вздох, Знает он любви смертельность. Алла – гу!

1907 Золотой Сентябрь. Зеленый Океан

Soulac-sur-Mer

Villa Ave Maria