Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929
Шрифт:
Турне началось в Чикаго; как пишет Флоре, «двадцать тысяч человек ждали Руди на вокзале и проводили его до гостиницы. Несмотря на внушительные наряды полиции, поклонницы сорвали с него галстук, шляпу и оторвали пуговицы с его одежды... Поскольку одна и та же сцена повторялась при каждом его выходе, мы прибегали к тысячам уловок, чтобы спрятать его от глаз поклонниц.
<••/> Мы переезжали из города в город по ночам, в специальном поезде, но нам приходилось останавливаться на несколько минут на полустанках Среднего Запада, чтобы пропустить экспресс «Санта Фэ». Откуда канзасские и аризонские девушки узнавали о нашем приезде, не знаю, но они пробирались в поезд, прятались в бельевых шкафах и туалетах. Они хотели видеть или поцеловать Руди,
Затем турне Валентино состоялись в Англии, Франции и Италии, где он посетил родной городишко в Апулии. Его поездка в Европу была триумфальной, а письма в студию, где работал Валентино, шли нескончаемым потоком.
Когда в 1923 году в Нью-Йорке он присутствовал на премьере «Молодого раджи» вместе со своей матерью и Джун Мэтсис, сценаристкой фильма, толпа, взяла кинотеатр приступом, и ему пришлось спасаться по крышам. Этот посредственный фильм был поставлен с экстравагантной роскошью. Валентино появлялся на экране почти голым. Его ноги и бедра были унизаны жемчужными ожерельями, словно у танцовщиц Зигфельда или Фоли-Бержер. Помпезный и роскошный «Господин Бокэр» оказался чуть лучше. В нем воссоздавалась Франция XVIII века, какой ее видели художники по декорациям в Голливуде. Сегодня фильм выглядит академично скучным и холодным.
Контракт с «Парамаунт» пересмотрели, и Валентино стал получать 100 тысяч долларов за фильм. Расставшись с Наташей Рамбовой, он построил себе громадную виллу «Орлиное гнездо» в псевдоиспанском стиле на холме над Бенедикт-кэньон в Беверли-хиллз, самом элегантном квартале Голливуда, где его соседями были Дуглас Фэрбэнкс, Мэри Пикфорд, Глория Свенсон, Сесиль Б. де Милль и другие. Он обожал драгоценности и носил флорентийские кольца и широкие массивные браслеты из золота. В прогулках его обычно сопровождали злющие немецкие овчарки. Он так и не отделался от итальянской привычки грызть в течение дня сырые луковицы, несмотря на больной желудок. Ему еще не исполнилось тридцати лет, а волосы его стали редеть, и он, пытаясь скрыть лысину, закрашивал ее черной краской, которая пачкала подушки и простыни. Его почитательницы, для которых он оставался «латинским любовником», не подозревали об этих недостатках. Несмотря на конкуренцию со стороны актеров того же типа, и прежде всего Района Новарро, звезды «Бена Гура» **, его популярность продолжала расти в 1924 и 1925 годах. В 1925 году его контракт в «Парамаунт»
* Florey R. Hollywood d'hier et d'aujourd'hui. Paris, 1948, p. 54. ** Фильм Фрэда Нибло, поставленный в 1926 году.— Примеч.
ред.
истек, и Валентино подписал с Джозефом Шенком из «Юнайтед артисте» контракт с гонораром 200 тысяч долларов за фильм и участием в доходах. Он снялся в «Орле» (1925), оказавшемся одним из его лучших фильмов, поскольку режиссером был Кларенс Браун. Несколько месяцев спустя «Сын шейха» (режиссер Джордж Фицморис, 1926) имел успех едва ли не больший, чем в свое время фильм для «Парамаунт». Валентино развелся с Наташей Рамбовой, и поговаривали, что он обвенчался с Полой Негри, уже три года работавшей в Голливуде.
Его слава росла, но летом 1926 года в Нью-Йорке он слег с приступом острого аппендицита. Его оперировали, все шло хорошо, но начался перитонит. Слух о бол«зни Валентино разнесся по городу. Женщины и девушки потянулись к «Поликлиник хоспитал», где умирал актер. Полиции пришлось окружить здание больницы-. Он .скончался через восемь дней, в 12.30, и телеграф разнес новость по всему миру.
«23 августа в Нью-Йорке во второй раз скончался Дон Жуан»,— писал французский журналист Морис Бурде, а Люсьёна Эскуб в надрывном тоне сообщала: «Он был Любовником» («Синэ-магазин», 24 сентября 1926 года).
Пола Негри, закутанная в громадную черную вуаль, пересекла весь континент и прибыла из Голливуда оплакивать скончавшееся божество, но его первая жена', Джин Эккер, вся в белом, уже не отходила от усопшего. Цукор писал в своих мемуарах:
,
Когда полиция прпыталась установить порядок, вспыхнул настоящий мятеж, по воспоминаниям очевидцев, самый сильный в городе. Причем началось с битья стекол. Дюжина конных полицейских несколько раз пыталась восстановить порядок... Тогда женщины намылили мостовую, чтобы лошади не могли держаться на ногах» *.
Два дня усопший, с загримированным лицом, покоился в витрине похоронного бюро, владелец которого,
* Zukor A., Kramer D. Op. cit., p. 234.
конечно, знал толк в рекламе, а затем тело уложили в Тройной гроб из «серебра, бронзы и драгоценных пород Дерева»'(так писали газеты). Когда траурный кортеж двинулся к церкви Святого Захария «с торжественностью, словно хоронили"короля» (из газет того времени), среди лиц, державших шнуры балдахина, были Джозеф Шенк из «Юнайтед артисте», Маркус Лоев из «МГМ», Цукор из «Парамаунт», Ричард Роуланд из «Фёрст" нэйшнл», а также Дуглас Фэрбэнкс. Более ста тысяч человек, по большей части женщины, следовали за гробом. Кортеж окружили четыреста нью-йоркских полицейских. Отряд чернорубашечников нес огромный венок от Муссолини, не упустившего возможности фашистской пропаганды.
Специальный поезд с телом покойного пересек Соединенные Штаты, собирая по пути толпы людей, сравнимые разве что с толпами, пришедшими на похороны Линкольна. В начале сентября поезд прибыл в ЛосАнджелес. В это время «в знак траура все кинотеатры, где шел «Сын шейха», приостановили показ фильма на одну минуту. В тех же кинотеатрах отметили увеличение сборов на 80 процентов в связи со смертью молодого «"первого любовника», подогревшей интерес публики к картине» *.
Быстро разнеслась весть, что, кроме виллы в Беверли-хиллз, он оставил после себя вместе с «Орлиным гнездбм» с черными стенами и шторами, словно он страдал' солнцебоязнью, восемь автомобилей, пять верховых лошадей, яхту, двенадцать породистых собак, триста галстуков, две тысячи рубашек и невероятное количество любовных писем. Эти письма — от школьниц, чернокожих служанок, монахинь и даже одной принцессы из немецкой императорской семьи — предполагалось даже издать отдельной книгой **.
Об обстоятельствах его смерти начали распространяться самые фантастические слухи. И нашли отклик в специфической прессе.
* «Cine-Magazine», 1926, 24 sept. ** На самом деле Валентино «не имел ни доллара в кармане, его дом не был полностью оплачен. Он еще ждал поступлений от своих последних фильмов. Никому не хотелось брать на себя расходы по похоронам. Гроб отвезли на кладбище... и поставили после отпевания под навес» (Florey R. La Lanterne magique. Lausanne, 1966, p. 157). В конце концов Джун Мэтсис похоронила его на своем собственном участке на кладбище.
4 № 2U
97
«Знаменитый актер умер от прободения кишок, вызванного алмазным порошком, который по наущению одного голливудского магната подсыпала в его стакан одна почитательница»,—писала без тени усмешки, на« пример, крупная итальянская газета, миланская «Иль секоло» (октябрь 1927 года).
Смерть не положила конца культу Дон Жуана, который так и не узнал счастья в личной жизни. После его похорон лос-анджелесской полиции пришлось уносить с его могилы потерявших сознание и рыдающих женщин. Из многих стран поступали сообщения о самоубийствах поклонниц, которые выпивали яд либо стрелялись из револьвера, глядя на фотографию покойного. Валентино верил в спиритизм. Вместе с Наташей Рамбовой он занимался столоверчением и вызывал духов. Эти его суеверия положили начало культу умершего идола. В Лос-Анджелесе и других американских городах женщины собирались и вызывали дух покойника. В каждую годовщину смерти Валентино его могила утопала под грудами цветов, и десятки женщин в трауре приходили к ней. И только в августе 1956 года мы смогли прочесть в газетах: