Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929
Шрифт:
Отважная малышка уходит, но тут начинается снежная буря... Дэвид, сын (Ричард Бартелмес)... слышал, как она проклинала Сэндерсона, и даже ударил негодяя. Он бросается вслед за Энн, но не успевает догнать ее на замерзшей реке, когда начинается ледоход. Обессилевшая женщина падает иа льдину, а юноша с риском для жизни перепрыгивает со льдины на льдину...»
Дэвид Бертлет спасает Энн в последнее мгновение, когда льдина уже устремилась к водопаду. Молодые люди возвращаются на ферму, отец прощает и благословляет их.
Деллюк писал («Синэа», 31 марта 1922 года):
«Мне нравится «Путь на восток». Типично гриффитовский фильм. Гриффит,
Гриффит не обнаружил здесь присущей ему мощи. Он рассказывает черными и белыми мазками историю матери-одиночки, умершего ребенка и славного парня, а ключевая сцена ледохода, спорная по замыслу, бесспорна в отношении результата благодаря острому таланту Лилиан Гиш, силе Ричарда Бартелмеса и спокойному величию снежных просторов — белой странице, на которой ее создатели поставили подписи именно там, где нужно».
Над этой поразительной сценой, во многом обеспечившей успех фильма, Гриффит работал несколько ме-
* Фильм Гриффита 1908 года.— Примеч. ред.
сяцев, а удался бег по льдинам в основном благодаря мастерскому монтажу. Сцену составили из элементов, отснятых в самых разных местах — на натуре (несколько дней Гриффит снимал общие планы во время настоящей снежной бури в Вермонте), а также в бассейне студии,— к которым добавили архивные кадры из киноновостей и даже ледолом на Ниагаре.
Викторианская «эстетика» мелодрамы проявляется в нескольких сценах — сцена проклятия героини честной крестьянской семьей напоминает плохие жанровые картины, которыми XIX век продолжает традиции «Отцовского проклятия» Грёза. Благородный отец, с брюшком, в высоких сапогах, указует на дверь одетой в черное сироте, жертве рока. Седовласая мать умоляет поборника справедливости о пощаде; предатель со скрытым торжеством улыбается жертве. На лицах четырех других персонажей, сидящих вокруг длинного стола, написаны самые разные чувства. Среди них — два человека, которые призваны внести разрядку в эту драматическую сцену, но они мешают развитию действия своими клоунскими выходками а-ля Мак Сеннетт.
Картина оказала большое влияние на иностранные фильмы. В частности, сцена ледокола, по-видимому, повлияла иа Пудовкина в его работе над заключительным эпизодом «Матери». Кроме того, в «Пути на восток» Гриффит предпринял интересные технические поиски. В первой части, когда героиня разглядывает роскошную обстановку дома богатой родственницы, Гриффит использовал цвет, но не «текниколор» (экспериментальные исследования «Метро») и не «призмаколор», способ, давший плачевные результаты в «Славном приключении» («The Glorious Adventure») Стюарта Блэктона. Великий режиссер, скорее всего, использовал способ раскрашивания с трафаретом, типа «патеколор», когда при показе мод цвет наносился только на платья манекенщиц, а съемки выполнялись в черно-белой гамме, если быть точнее,— в технике бистра*. В этом фильме Гриффит лучше, чем кто-либо другой, использовал все (и довольно широкие) возможности окрашивающего виража (virage-teintage) и получил либо искрящиеся (красный,
* Бистр — старинная техника рисунка древесной сажей (специально приготовленной в виде прозрачной коричневой краски с желтоватым оттенком). С конца XVIII века вместо бистра стали пользоваться сепией и тушью,— Примеч. ред.
синий, пастельный, зеленый и т. д.), либо контрастирую^ щие оттенки (к примеру, розовый и фисташковый) *. • В начале 20-х годов Гриффит использовал особый вид монтажа, о котором, насколько известно, писал лишь Деллюк в «Синэа» (7 апреля 1922 года): «Гриффит полиостью следовал в «Улице грез» и «Пути на восток» своему вкусу к смысловой, а не визуальной связности. То есть, переходя от приближенного изображения к удаленному (от крупного плана к общему.— Ж. С.) одного и того же персонажа, взятого в едином движении, он не соблюдал единства жестикуляции.
Это позволяет следить за развитием идеи, а не действиями персонажа. Многие забывают, что резкий, раздражающий стиль Гриффита становится при этом еще резче и раздражающе. Зритель подсознательно испытывает шок при каждой смене кадра, и тем самым постоянно поддерживается атмосфера тревоги, даже неприязни, позволяя Гриффиту подготовить зрителя к новым перипетиям героев».
Благодаря успеху «Пути на восток» Гриффит смог приступить к съемкам фильма «Сиротки бури» (1921), имея в распоряжении столь же значительные средства, что и при создании «Нетерпимости» и «Сердец мира».
Мелодрама Деннери (1874), с успехом шедшая в народных театрах Третьей Республики, несет на себе печать 90-х годов прошлого столетия, когда она была написана. Это откровенно республиканское произведение, действие которого происходит в 1780 году, разоблачает продажность знати и восхваляет честность народа, символами которого оказываются две сироты и хромой точильщик.
Гриффит приобрел этот известный сюжет (его экранизировали несколько раз, в частности в Италии в 1920 году)* и полностью переделал французскую мелодраму. Он сохранил героев, но довел их приключения до Революции и Террора в сценарии, который можно свести к следующему: «Подобранные на ступенях Собора НотрДам ремесленником, две сиротки после смерти прием-
* Цвет на современных копиях, перепечатанных со старых негативов, не сохранился
** Согласно «Словарю фильмов» того же Садуля (in: Dictionnaire des films. Paris, 1965), мелодрама Деннери еще дважды экранизировалась во Франции (в 1910 году — Альбером Капеллани и в 1930 году — Морисом Турнером) и один раз —в Италии, но уже в 1951 году (реж, Д. Джентильомо).— Примеч. ред.
ного отца добираются до Парижа. Старшую (Лилиан Гиш) похищает маркиз, младшая (Дороти Гиш), слепая Девушка, попадает в лапы к отвратительной мегере (Люсиль Ла Верн), которая заставляет ее просить милостыню. Маркиз привозит похищенную девушку на оргию, где шевалье де Водри (Джозеф Шилдкроут) вызывает подонка на дуэль, ранит его, спасает девушку и женится на ней. Во время Террора эта новоявленная аристократка становится жертвой ужасного Робеспьера (Сидней Херберт), ее приговаривают к гильотине, но в последнюю минуту ее спасает Дантон (Монте Блю), прискакавший к эшафоту на горячем коне».
Гриффит нанял несколько тысяч статистов для съемок взятия Бастилии, построил в Мамаронеке гигантские салоны для сцены с Людовиком XVI. На воссоздание улиц старого Парижа пошел миллион кубических метров строительных материалов. В рекламе приводились такие данные: «Декорации раскинулись на площади 65 тысяч квадратных метров, а статистов потребовалось не менее 10 тысяч. Труд Д.-У. Гриффита станет понятнее, если знать, что снималось от трех до десяти дублей каждой сцены после долгих репетиций».