Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929
Шрифт:
Пышные, дорогие костюмы относились по стилю не к эпохе Людовика XVI, а, скорее, к «Зигфелд Фоллиз». Дурной вкус еще более подчеркивался явным намерением превзойти картину Любича «Мадам Дюбарри», имевшую невероятный успех в Соединенных Штатах и взятую Гриффитом в качестве модели (как некогда он взял «Кабирию» моделью вавилонского эпизода «Нетерпимости»). Он надеялся костюмами и декорациями превзойти супербоевик «УФА». На празднике у маркиза де Преля (ставшего в Соединенных Штатах маркизом де Прай) женщины купались в фонтанах, окрашенных в розовые и зеленые цвета тем же способом, что и в «Пути иа восток». Как сообщала реклама, из фонтанов било «настоящее
В американском варианте было двенадцать частей (три часа демонстрации). Французский прокатчик, опасаясь политических манифестаций, вырезал две - части еще до цензуры. Жак Рулле несколько изменил сценарий: Дантон превратился в Бридо, чтобы французы не издевались над ковбоем Дантоном, который спешит спасти бедняжку в последнюю минуту. А «королевские молодчики» проводили в Париже (в кинотеатрах «Мариво» и «Макс Линдер») бурные демонстрации в течение нескольких недель, поскольку фильм «оскорблял монархию». Пытаясь успокоить страсти, Гриффит телеграфировал в Париж, что сверялся с трудами лучших историков — Гизо, Тейна и Карлейля,— а сценарий прочли маркиз де Полиньяк и Луи Аллар, профессор Гарвардского университета. Он мог бы добавить, что к санкюлотам и Революции он отнесся еще хуже, чем к аристократам и монархии. Робер Флоре, побывав на премьере фильма в Лос-Анджелесе, так анализировал политическую направленность «Сироток бури».
«Чтобы убедить американского зрителя в правоте Революции, Гриффит использовал контрасты. Он разделил французский народ на две категории—аристократов и простой люд,— а буржуазию ликвидировал. Он показал оргии в родовых замках, перебивая сцены балов и банкетов короткими кадрами бедняков, просящих кусок хлеба. Он показал нам маркиза де Прай, дающего луидор матери задавленной им девочки. Он показал парижан в лохмотьях у дверей булочных, аристократов, купающихся в вине и молоке. Из всего этого публика пришла к заключению, что народ был совершенно прав, когда начал мятеж, и даже раздавались аплодисменты там, где народ вздергивал аристократов на фонарь.
<../> Сидней Херберт создал образ Робеспьера, мало соответствующий общеизвестному. Он превратил его в исключительно осмотрительного человека, попавшего в запутанную ситуацию. Гриффит в титрах представляет Дантона эдаким французским Линкольном (чтобы американский зритель проникся значительностью Дантона), словно желая приравнять Робеспьера к Ленину...»
Якобинский вождь действительно выглядел ярым экстремистом, чуть лн не «красным»,— против «красных» официальная Америка тех лет вела враждебную кампанию. Народ также был выставлен в карикатурном виде, а во время взятия Бастилии «накопившаяся за долгие годы ненависть [получила] выход. Триумф вопящей толпы. Единственный властелин улицы — адский хоровод Карманьолы» *.
Гриффит писал в литературном сценарии: «Сиротки бури» — мощное средство антибольшевистской пропаганды. Фильм показывает куда с большей живостью, чем исторические книги, что тиранию королей и знати вы-
* In: Gish L. The Movies, Mr. Griffith, and Me. New Jersey, 1969.
нести трудно, но тирания озверевшей толпы под руководством жаждущих крови вождей совершенно непереносима».
Несмотря на влияние сделанных с размахом постановок в стиле «УФА», экстравагантные костюмы, злоупотребление напряженностью, спасения в последнюю минуту, буффонады-интермедии, фильм все же создавал и эпическое дыхание времени, которое Гриффиту больше никогда не удалось передать. Он хотел остаться в первых рядах режиссеров, но не смог оторваться от старого кинематографа и выглядел тем более устаревшим, чем больше увлекался модернизмом. Его супербоевик имел почетную коммерческую карьеру, но все же принес убытки, поскольку с ним конкурировал итальянский фильм «Две сиротки», а Уильям Фокс, купивший права на мелодраму, заставил Гриффита выплатить ему 75 или 85 тысяч долларов за прокат в Европе картины, снятой фирмой «Юнайтед артисте».
После «Сироток бури» Гриффит хотел создать фильм, в котором, заявил он, «ни одной нации не будет отдано предпочтения. Все увидят его одновременно, и он вызовет одну и ту же реакцию во всем мире».
Для подобного «лирического рассказа об универсальном мире» он выбрал сценаристом Г. Уэллса и был готов для финансирования съемок продать свою студию в Мамаронеке. Лига Наций, кажется, даже собиралась помочь осуществлению его замысла. Гриффит отправился в Англию в поисках нужных денег, но ему пришлось отказаться от великого проекта.
Этот провал обескуражил Гриффита, который еще в 1921 году говорил: «Умственное развитие публики не превосходит уровня девятилетнего ребенка, и для создания фильмов, которые будут иметь успех, нужно ориентироваться на него».
Такой взгляд на зрителя во многом объясняет явные уступки публике в фильмах «Путь на восток» и «Сиротки бури», а также выбор двух популярных мелодрам для создания двух супербоевиков. Позже Гриффит жаловался, что кампания пуритан помешала ему создать фильмы для взрослых:
«Некоторая часть публики, конечно, эволюционирует, но это меньшинство тонет среди громадного множества новичков. Уверен, что средний зритель никогда не изменится... И как бы ни была сильна нынешняя волна пуританизма, совершенно ясно, экран никогда не сможет—» по крайней мере в ближайшие поколения — достигнуть той же широты выражения, которой давно достигли 'литература и театр.
<...> Многих шокируют в кино сцены, которые проходят незамеченными в книге или пьесе. И не скоро появится у меня возможность коснуться подлинных жизненных тем — публика не позволит. Ей нужны лишь револьвер и девушки» *.
Поскольку в то время на Бродвее с триумфом шли детективные пьесы, Гриффит и решил преподнести публике девушку и револьвер,, сняв детектив «Волнующая ночь» («Опе Exciting Night», 1922). В громадном роскошном доме одно за другим происходят ужасные преступления. Чтобы уменьшить напряженность, которая, впрочем, публикой воспринималась слабо, два актера, загримированные,в черных слуг (Портер Стронг и Ирма Хэррисон), изощрялись в клоунских выходках. Тайна разъяснялась обычной историей с наследством, из-за которого героине (Кэрол Дэмпстер) грозила смерть. Спорный финал фильма — разрушение дома циклоном (операторы Гриффита сняли неожиданный ураган, пронесшийся над Мамаронеком в июне 1922 года) — реклама сравнивала с ледоходом в «Пути на восток». Но в этом фильме катастрофа была не столь впечатляющей.
Эта детективная история понравилась молодому критику Рене Клеру, и он дал ей благожелательную оценку. Возвращаясь к некоторым фрагментам своей старой статьи о Гриффите в «Размышлениях о киноискусстве», Клер считает, что среди поздних работ Гриффита «Волнующая ночь» — последний фильм, доказавший, что гений его не умер» **. Если бы он увидел этот старый фильм еще раз, он изменил бы свою оценку. В сцене циклона есть несколько интересных кадров, но в остальном фильм скучен и смотрится с трудом.