Том 4. Наша Маша. Из записных книжек
Шрифт:
. . . . .
Вчера и сегодня стоит изнуряющая жара. Папа отправился сегодня на велосипеде на ту сторону реки Луги и чуть не сгорел — такой испепеляющий зной, такое жгучее солнце.
. . . . .
Много и о многом спрашивает. Но «почему» очень редко, чаще — «что такое». Примерный диалог:
— Папа, а что такое «офицерский дом»?
— По-видимому, это дом, где живут офицеры.
— А что такое «офицеры»?
— Это военные, начальники.
— А что такое «военные»?
—
Перебивает:
— А что такое «люди»?
И уже лукавинка в глазах. Узнать интересно, но, пожалуй, еще интересное запутать, заговорить, загнать.
. . . . .
Поминутно бегает на хозяйскую половину. Мы ей запрещаем, но тем чаще она бегает, ибо сладок запретный плод.
19.7.60.
Играл с нею. Она была почтальоном. Приходит и говорит:
— Вы знаете, у меня пожар был. Я теперь у вас буду жить.
— Да что вы говорите? У вас был пожар? И что — много сгорело?
— Все сгорело. И стены, и пол, и кровать сгорели. И труба сгорела. И плита сгорела. И дети мои сгорели.
— Да что вы говорите?! Какой ужас.
— Да! Я им говорила: не трогайте печку. А они трогали. И все сгорели.
— Сколько же их у вас было?
— Пять.
— И все сгорели?
— Все.
— Как же их звали?
— Таня, Оля и Вера.
— Это три. А еще как?
— Еще — не помню. Еще Наташа и Манюся. И все продукты сгорели. И кошка сгорела. И вся посуда сгорела.
— А пожарные были?
— Пожарные не были.
20.7.60.
Вчера мама и тетя Минзамал ездили в город. Перед этим слышал Машкин разговор с мамой.
— Мы уезжаем. Ты останешься с папой.
— Я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Я его боюсь. Он опять заставит меня бежать за велосипедом.
То, что мне казалось шутками и баловством, со стороны выглядело совсем по-другому. Учел это и не только не заставил ее бежать, а полчаса возил на велосипеде новым способом: я — в седле, она — на багажнике. Конечно, с таким ценным грузом за спиной надо ездить очень осторожно.
21.7.60.
Третьего дня мама куда-то уходила, Машка провожала ее до калитки. Слышу — рев. Выбегаю в сад, вижу — в руках у Машки альбом для рисования. Идет и плачет:
— Что с тобой?
Думал — жалеет, что мать ушла.
— Я… я… кофточку синенькую рисовала и нечаянно лицо девочке закрасила!..
В таких случаях говорят: «Мне бы ваши заботы, господин
22.7.60.
Днем лежала у себя в кроватке. Не спит, думает о чем-то.
Пришла мама, спрашивает:
— Машенька, ты о чем думаешь?
— Я думаю: есть ли в Ереване грибы?
. . . . .
Словарь и синтаксис ее «взрослеют» быстрее, чем следует. Это потому, что она с одними взрослыми проводит время.
Приходит ко мне и сообщает:
— Тетя Оля в больницу попала.
(Тетя Оля — вымышленный персонаж, родственница девочки Люси.)
Спрашиваю:
— Что с ней?
— Ей живот разрезали. Она на войну попала.
— Как мне ее жаль. Она такая славная.
— Да, — говорит Маша. — Она добрая. И вообще — очень хороший человек.
. . . . .
Перед сном, уже лежала в кроватке:
— Мне очень нравится почему-то, когда тебя мама «счастливчик» называет. Это когда ты белые грибы находишь.
И, помолчав, добавила:
— Не ложные белые.
23.7.60.
Период беззаветной храбрости опять сменился периодом глупой трусости. Боится петухов, кур, муравьев, мух, автомашин, коров, лошадей, бабочек, стрекоз…
Вчера, когда я был в маленьком нашем продуктовом магазинчике, а она стояла за дверью и караулила велосипед, вдруг дикий рев:
— А-а-а-а! Боюсь! Машина!!! Бою-у-у-усь!..
А машина — в ста метрах от нее, по шоссе идет.
Боится взять на руки крохотного котеночка. Тянет ее к нему, очень хочется погладить, взять на руки, а не берет ни за что.
Меня это все огорчает. Откуда это? И где лекарство от этой беды? Опять же — детское общество, добрый пример. Другие не боятся, — значит, и мне зазорно бояться. А взрослые в этом случае не в счет. Они — большие, они другой породы, чего ж им бояться?!
. . . . .
Вышел во двор. Она одна — играет у ящика, который заменяет ей и стол, и стул, и плиту, и шкаф. Жалко ее, как всегда, когда она одна.
— Что ты делаешь?
— Я знаешь в кого? Я в бабушку играю.
24.7.60.
Вчера папа в лесу потерял свой старый, любимый, еще холостых времен, перочинный нож. Ходили с Машкой искать его и не нашли.
Машка меня утешала:
— Я тебе другой нож куплю. Еще лучше. Красный.
— Да? А где ты деньги возьмешь?
— У мамы возьму.
— А если у мамы нет?
— Тогда я в магазине денег куплю.