Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Троцкий Лев Давидович

Последствия войны и революции страшной тяжестью ложатся на все бедные классы, но больше всего приходится выносить рабочим. Многие заводы и фабрики закрываются, армия безработных растет со дня на день, голод и болезни совершают в рабочих кварталах свое страшное дело… Что же предприняли наши думы, и в частности Петербургская, для борьбы с безработицей и голодом? Ничего, ни одной сколько-нибудь серьезной меры. А между тем, с бедствием такого огромного размера можно бороться не жалкими подачками, а широкими и смелыми мерами общественно-хозяйственного характера. Но на какую инициативу способна наша плутократическая дума?

VI

За последний год, весь заполненный суровой борьбой народа с его вековыми угнетателями, не раз сознательные рабочие и честные друзья народа из других классов обращались в думы с указанием на необходимость для городского населения иметь собственную вооруженную охрану (городскую милицию). Да разве и без этих указаний думы сами не видели, что население совершенно беззащитно и отдано во власть черных сотен в мундирах и без мундиров?

Разве не ясно, что полиция служит против народа? Разве не очевидно, что бессознательные войска это — топор в руках правительственного насилия и безумия? Разве не видели мы, как ошалелый генерал (Трепов. Ред.) писал в столице: "патронов не жалеть!", как будто речь шла о нашествии татар, а не о родном народе, который вскормил и вспоил этого ошалелого генерала? Разве не видели мы десятки раз, как по распоряжению полоумных офицеров убивали невинных людей, старцев, грудных детей, поджигали дома, обращали в пепел и развалины целые губернии и города? Что же делали земства и думы? Ничего! пальцем о палец не ударили! Петербургский Совет Рабочих Депутатов посылал в октябре депутацию в городскую думу и призывал ее стать на сторону народа и поддержать его борьбу^*. Депутация указала думе на то, что правительство не останавливается ни перед чем; что никакой безопасности в стране нет; что в городе хозяйничают черные сотни и полиция; что теперь никто не может ручаться за свой завтрашний день; что население может надеяться только на себя; что необходимо создать большую вооруженную охрану; что рабочие массами готовы вступить в такую охрану для защиты жизни, неприкосновенности, свободы и чести всех граждан; что рабочие требуют оружия. Депутация требовала, чтобы дума ассигновала необходимые средства на организацию и вооружение милиции. Что же ответила Петербургская дума? Она и ухом не повела. У нас слишком много забот по расхищению городской кассы, — есть ли у нее время охранять жизнь и честь населения?

Когда в Москве Дубасов^* разрушал город артиллерией, когда семеновцы, закрыв глаза, палили вдоль улиц, в окна, в двери, по балконам, во дворцы, когда весь мир дрожал от ужаса и негодования, — что в это время делала Московская дума?

Первые три дня она даже не собиралась. "Отцы города" боялись, что какая-нибудь шальная пуля может прекратить их драгоценную жизнь, и сидели дома, в то время как неприятельская армия разрушала город. Комендант крепости, не принявший необходимых мер защиты крепости от неприятеля, подлежит по закону смертной казни. А дума решительно ничего не сделала, чтоб обезопасить население от военной орды, она устранилась, как бы говоря: "Делайте, что хотите, только меня не трогайте!" Мало того: московский городской голова, г. Гучков, не только одобрял неистовые зверства Дубасова, но и состоял при нем добровольным лакеем во все время разрушения Москвы. Какой же каре подлежит Московская городская дума?

VII

В среде городских гласных есть люди разных политических направлений и оттенков: есть прямые черносотенцы, которые открыто радуются пролитой народной крови и не желают лучшего правительства, чем Трепов, — это господа из так называемой монархической партии; немногим отличаются от них члены торгово-промышленной партии и партии правового порядка. Есть среди думцев консерваторы, которые готовы поддержать графа Витте и тогда, когда он расстреливает народ, и особенно тогда, когда он проявляет склонность вступить в выгодную торгово-политическую сделку с промышленниками и финансистами; они знают, что "граф — наш и нас не выдаст". Недаром городские думы и биржи так радостно приветствовали его, когда он взял в свои руки конституционный кнут; эти думцы принадлежат к так называемому союзу 17 октября. Есть среди гласных и либералы, члены партии конституционалистов-демократов или, в просторечии, «кадеты». Эти умеют недурно говорить о благе народа, но, когда нужно решительно действовать, либеральные гласные трусливо молчат и идут в хвосте за думскими реакционерами. Нередко, впрочем, сами гласные-либералы орудуют так, что их нельзя отличить от черносотенцев. Во время войны, когда от Петербургской думы отправлялась в Зимний Дворец депутация, чтобы заявить о готовности столицы бороться с Японией до конца, в этой лживой депутации участвовали старейшие петербургские либералы г.г. Стасюлевич и Арсеньев^*. Когда народные деньги тратились на поддержку преступной военной авантюры, либералы не осмеливались протестовать и голосовали вместе с черносотенными гласными.

И реакционеры, и консерваторы, и либералы, т.-е. монархисты, правопорядцы и кадеты, как бы они ни отличались друг от друга, все-таки представляют собой различные партии в рядах одной и той же буржуазии. Ни одна из этих партий не защищает серьезно интересы народа, — не только интересы рабочих, но и интересы интеллигенции и всей массы мещанства (ремесленников, мелких лавочников и пр.). Это господа либералы, нынешние «кадеты», прекрасно показали на своей работе в земствах и в городских думах. Достаточно оглянуться на политику городских дум, чтобы понять, какова будет политика той Государственной думы, которую правительство постарается состряпать из так называемых монархистов (т.-е. черносотенцев) и из правопорядцев с небольшой примесью (для вкуса и запаха) либеральных «кадетов»!

Но мы сейчас ведем речь не о Государственной, а о городской думе. Мы видим, что такую думу, какая существует теперь, терпеть долее невозможно. Дело

идет не о малом: о судьбе городов, о судьбе всей страны. Нынешние думы несут городам разорение и гибель: городское хозяйство — собственность кучки хищников; рабочие массы в полном забвении; в политической борьбе народа думы не участвуют, а нередко открыто, против воли всего населения становятся на сторону правительственного насилия. Что же это такое? До каких же пор этот безобразный порядок будет продолжаться?

VIII

Какая городская дума нужна народу, это ясно. Нужна дума, свободно избранная всем взрослым населением без исключения. Все двадцатилетние граждане, мужского и женского пола, должны участвовать в выборе городских гласных. Все жители города должны иметь равный голос без различия положения и состояния. Голосование должно быть прямое и закрытое. Наши требования здесь такие же, как и по отношению к Учредительному Собранию. Это нужно особенно резко подчеркнуть, потому что громадное большинство даже и либералов из партии конституционалистов-демократов хочет дать избирательное право лишь мужчинам и притом только тем, которые прожили в данном месте не менее года или шести месяцев. Это на взгляд невинное ограничение имеет на деле самый реакционный характер. Прежде всего это ограничение требует от всякого избирателя доказательств, что он прожил на месте выборов определенный срок; доставление таких документов бывает сопряжено с хлопотами, и потому многие занятые люди просто махнут рукой на свое право голоса. Но главное не в этом. Дело в том, что наиболее кочевую жизнь при современных условиях приходится вести наемным рабочим. Они переходят с места на место в поисках лучших условий труда. Ценз оседлости направлен, главным образом, против них. Поэтому пролетариат особенно заинтересован в том, чтобы избирательным правом при выборах в городские думы пользовалось все население без каких бы то ни было ограничений.

Только такая дума будет действительной представительницей нужд и интересов городского населения. Она приведет в порядок городское хозяйство и поставит на первый план заботу о благосостоянии и просвещении бедных, угнетенных слоев городского населения. Но прежде всего такая дума организует городскую милицию для охраны жизни и свободы населения. Нужно, чтоб все население столицы поднялось на борьбу за создание настоящего городского представительства, настоящей подлинной честной городской думы, избранной на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

IX

Может, пожалуй, показаться, что теперь не стоит тратить внимание и силы на эту борьбу. Когда соберутся народные представители, они перестроят весь порядок в стране и издадут новые законы о выборах в городские думы. Либералы ("кадеты") так именно и смотрят на все вопросы. Подымаются ли рабочие для борьбы за восьмичасовой рабочий день, мудрые кадеты говорят: эта борьба только расстраивает ряды, рабочим следует подождать Государственной Думы. Поднимается ли крестьянство, чтоб вернуть себе отнятые у него насильно и трижды оплаченные им земли, добрые советники увещевают: крестьяне-де должны соблюдать «порядок» и ждать созыва Государственной Думы. Словом: "вот приедет барин, барин нас рассудит". Точно так же, вероятно, скажут либералы и в том случае, если городское население поднимет клич: Долой петербургскую городскую думу, думу купцов, домовладельцев и трактирщиков, больших чиновников, богатых адвокатов и фабрикантов, думу хищников и эксплуататоров! Да здравствует новая городская дума, свободно избранная всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием! Но как бы ни восставали либеральные советчики против немедленной борьбы за создание демократической (народной) городской думы, их голос никого не должен останавливать.

Кто поручится, что Государственная Дума действительно скоро будет созвана? И если она будет созвана, то каков будет ее состав? Может ли население в каком бы то ни было отношении полагаться на тех якобы народных представителей, которых губернаторы и градоначальники пришлют в подарок г. Витте и г. Дурново^*? О серьезных и разумных надеждах на эту Думу не может быть и речи!

X

Но если бы даже предстоял в ближайшем будущем созыв всенародного Учредительного Собрания, мы и тогда должны были бы, не дожидаясь, пока оно соберется, немедленно и собственными силами приступить к перестройке городского самоуправления. Это станет совершенно ясно, стоит только подумать, в каком положении оказалось бы при нынешних условиях Учредительное Собрание. Съедутся в Петербург, скажем, 800 или 1.000 народных представителей, приступят к работам, а кто в это время хозяйничает в стране? В губерниях, — с одной стороны, губернаторы, исправники, земские начальники; с другой стороны, дворянско-помещичьи земства, губернские и уездные; в городах — с одной стороны, градоначальники и те же губернаторы, с другой стороны, купеческие думы; сверх того, всюду и везде господствует военная сила. В каком же положении будет Учредительное Собрание? Ему не за что будет даже уцепиться! Ведь суть дела не в том, чтобы писать в Петербурге новые хорошие законы, а в том, чтобы их немедленно и полностью проводить в жизнь на местах, по всей России. Кто же будет проводником — исполнителем велений Учредительного Собрания? Адмиралы Дубасовы? Генералы Орловы? губернаторы? земские начальники? городские головы вроде петербургского Резцова или московского Гучкова? Городские и земские управы из хищных воротил и дельцов, с нечистыми руками? Что из того, что законы будут святы, когда исполнителями их будут лихие супостаты. При таких условиях самое лучшее Учредительное Собрание (если б оно было даже возможно) оказалось бы висящим в воздухе.