Том 4. Пьесы 1865-1867

Островский Александр Николаевич

Басманов

Замкни уста! Ты Дмитрия не знаешь! Он наша радость, наше упованье. Остановись! Душа моя не стерпит, Не вынесет она позорной брани.

Царица Марфа

Пугать меня! — жену царя Ивана, Того Ивана, перед кем вы прежде, Как листья на осине, трепетали! Я не боялась и царя Бориса, Не побоюсь тебя, холоп!

Входит Дмитрий.

Басманов

Царевич!

(Уходит.)

Дмитрий

(бросается

к царице)

Родимая!

Царица Марфа

(останавливая его посохом)

Постой-ка! Ничего-то Ты не похож.

(Отворачивается)

Дмитрий

Зачем тебе наружность? Моя душа горит к тебе любовью Сыновнею!

(Целует ей руку.)

Пока ты в заключенье, Среди старух, отживших и бранчивых, Постом невольным изнуряла тело, И молодость свою в слезах губила, И вянул даром блеск очей твоих И величавость царственного стана, Я трон тебе готовил, я злодеев Твоих губил, сбирал твой род и племя По годуновским тюрьмам, и вкруг трона Поставил их в блестящем одеянье Сановников ближайших! Я очистил Широкий путь тебе в твою столицу; А ты взглянуть не хочешь на меня И гонишь прочь, как недруга?

Царица Марфа

Молиться Всю жизнь мою за милости твои И чтить в тебе царя — рабой, коль хочешь, Служить тебе я с радостию буду; Но матерью!.. Нет! сердца не обманешь! Не так оно забьется, если сына Родимого прижмешь к своей груди. Пусти меня опять в мою обитель — Не сын ты мне.

Дмитрий

А много ль нежной ласки Ты видела от сына? И не скучно Без ласки жить тебе?.. Ребенком малым, Играючи, он прибегал к тебе Склонить свою головку на колена И засыпать под шепот нежных слов; Другой любви и ласки он не ведал. Прошло и то, и рано ты осталась С сиротскими слезами вековать!

Царица Марфа плачет.

Припал ли он хоть раз к твоим коленам Царем в венце и бармах Мономаха, При радостных слезах всего народа? Просил ли он себе благословенья Землею править, суд и правду деять, Прощать виновных именем священным Царицы-матери, несчастным слезы Ее руками отирать?

Царица Марфа

О, если б Ты был мой сын! Поди ко мне поближе, Взгляни еще в мой глаза!..

(Тихо.)

Димитрий, Ты

сирота, без племени и рода! Я ласк твоих не отниму у той… Другой!.. Она, быть может, втихомолку, В своем углу убогом, пред иконой О милом сыне молится украдкой? Иль здесь, в толпе народной укрывает Лицо свое, смоченное слезами, И издали, дрожащею рукою Благословляет сына?

Дмитрий

Нет! О нет!

Царица Марфа

Одна ли буду матерью твоей, Одна ль любить тебя, меня одну ли Полюбишь ты?

Дмитрий

О да! Одну тебя! Ты назовись лишь матерью — я сыном Сумею быть таким, что и родного Забудешь ты.

Царица Марфа

Тебя я полюбила…

Дмитрий

Невиданным почетом и богатством Украшу я твое уединенье В обители; под этой грубой ризой По золоту парчой пойдешь ты к трону! Смотри сюда…

(Открывает полу палатки.)

От нашей царской ставки До стен Кремля шумят народа волны И ждут тебя. Одно лишь только слово! И весь народ, и я, твой сын венчанный, К твоим стопам, царица, упадем.

(Склоняется перед нею.)

Царица Марфа

(поднимая его)

Ты мой! Ты мой!

Дмитрий

И сын, и раб покорный! Обнимемся! Союзом неразрывным Мы связаны на жизнь и смерть. Пойдем! Отбрось теперь свой посох: эти плечи Могучие тебе опорой будут.

Выходят к народу.

Народ

Царица! — Мать родная! — Ты сиротам, Рабам твоим, покров и заступленье!

Сцена шестая

ЛИЦА:

Мстиславский.

Воротынский.

Голицын.

Куракин.

Комната в доме Голицына.

Входят Мстиславский, Воротынский и Голицын. Слуги вносят чаши с медом.

Мстиславский

(Голицыну)

Ты нас зазвал к себе на перепутье, На пирожок, на чарочку винца, А угостил и допьяна и сыто.

Голицын

Чем Бог послал! Какое угощенье! Вот в Кракове Афонька наш пирует, Не нам чета, и черт ему не брат, Ломается — гляди, что курам на смех. А мы в Москве играем в городки. Однако царь изрядно проминает Бояр своих. На земляную стену Полезет сам, и ты за ним ступай! А тут-то нас, не из пищалей, правда, А палками по чем попало лупят.