Том 4. Современная история

Франс Анатоль

Было решено, что благотворительное начинание, осуществляемое заботами баронессы де Бонмон, отнюдь не должно иметь политического характера и участвовать в нем могут все благомыслящие люди, за исключением только дрейфусаров, как недостойных. В самом начале заседания Жозеф Лакрис выступил с либеральной декларацией:

— Будут представлены все честные направления.

Лижье красноречиво изложил доводы в пользу благотворительной деятельности. Надо ведь как-то помогать несчастным и не уступать социалистам монополию на то, что они называют солидарностью, а мы именуем гораздо более красивым словом — милосердие.

— Нельзя отрицать, что бедняки отличаются склонностью помогать тем, кто еще беднее их самих,— сказал

он,— тут нет ничего удивительного! Бедняк может без ущерба для себя отдать свое достояние другому. В сущности это совершенно естественно. Если те, что с трудом перебиваются со дня на день, чем-либо жертвуют, обычное их положение не меняется. Бедняки не расчетливы. Да и зачем им расчеты? А вот богатым людям надлежит действовать благоразумно. Помогать беднякам, имея состояние,— задача трудная и поистине сложная. Урезать разумно составленный бюджет, в котором учтена возможность даже неожиданных доходов, растратить частицу хорошо уравновешенного целого — вот что требует расчета и раздумий. Благотворительность богатых людей — да ведь это настоящее искусство, и весьма трудное. Чем больше у тебя денег, тем больше они любят счет.

— Как это верно! — вздохнула баронесса.

— Да еще, надо добавить, лишь только возникает вопрос об оказании кому-либо помощи, богатые люди сталкиваются с самыми ужасными проблемами. С тревогой вопрошают они себя, могут ли они следовать движению своего сердца, должны ли уступать велениям жалости, иначе говоря — имеют ли они право благотворительствовать. Надо признать за ними это право! Было бы слишком жестоко его отрицать. Но в каких границах, при каких условиях оно осуществимо? Вопрос сложный. Всякий акт милосердия связан с тончайшими проблемами совести. Ибо, в конце концов, богатый человек несет огромную ответственность за свое имущество перед своими детьми, своей семьей, своей кастой, перед религией и обществом, перед всеми нашими устоями. Его деньги — сила, которую он не должен ни ослаблять, ни извращать. И вот спрашиваешь себя с тревогой: «Когда, в каких размерах, как, кому именно нужно помогать?» И, тем не менее, наше высшее общество столь милосердно, что, несмотря на все затруднения, дела благотворительности множатся и процветают в его лоне. Богатые щедро помогают бедным, хотя могли бы и воздержаться от этого, если бы посчитались с простейшим соображением экономики. Оно состоит в том, что и без всякой благотворительности богатые облегчают нужду: их траты на себя являются наилучшим подаянием. Когда вы, милостивые государыни, покупаете себе шляпку, вы тем самым творите доброе дело. Заказывая себе новое платье, вы всякий раз протягиваете беднякам руку помощи. Представители блестящей школы экономистов скажут вам, что роскошь — наиболее действенный вид благотворительности. Платя своему портному, вы пускаете деньги в оборот, без опасений, что они послужат социализму и революции.

— Не уверен в этом! — воскликнул маленький барон.— Я познакомился на военной службе с сыном одного известного портного. Он питал отвращение к элегантным женщинам. Он жил среди рабочих. Был анархистом. И притом это умный и очень артистичный малый, музыкант: написал оперу под названием «Красный лебедь» — сплошное вольнодумство. Оригинальный тип этот портняжка!

— Аномалии всегда возможны,— заметил Лижье и продолжал свою речь.— Мы оказываем помощь, ибо мы христиане; мы подаем бедным, ибо мы милосердны. Но мы хотим, чтобы наша помощь была разумна и плодотворна. Вот почему мы и решили основать общество «Поощрительное вспоможение».

Пока я дам вам понятие об этом начинании лишь в самых главных чертах. Мы будем стремиться дисциплинировать нужду и упорядочивать пауперизм. С этой целью мы разделим наших бедняков на когорты. Каждая когорта будет состоять из пятидесяти человек. Те из бедняков, кто больше других проявит почтение к религии и общественным устоям,

обнаружит склонность к предусмотрительности и бережливости, будут назначаться на годичный срок начальниками когорт. Каждый носящий это звание будет наблюдать за своей полусотней, сообщать нам о наиболее достойных и вообще исполнять обязанности низшего начальства. В смутные дни, которые последуют за Всемирной выставкой, эти бедняки, составляя надежные кадры, будут важнейшей подсобной силой капиталистического общества. Так мы упорядочим пауперизм. Перестанет существовать толпа — нечто безобразное. Вместо нее будет существовать армия — нечто прекрасное. Вот в чем состоит основной характер нашего общества «Поощрительное вспоможение».

Лижье закончил свою речь под одобрительный шепот аудитории.

— Полагаю, у нас не будет разногласий относительно самого принципа,— сказал Жозеф Лакрис.

— Идиотский принцип! — откровенно высказался маленький барон.— Ваши когорты, составленные из хромоногих, безногих и убогих, ни на что не годны, даже на то, чтобы кричать: «Да здравствует король!» В дни восстания десять тысяч таких побирушек не стоят и полусотни моих знакомцев грузчиков, ценою по пятифранковику на рыло!

— Но, Эрнест, ведь речь идет о благотворительности,— заметила баронесса.

— Превосходно! — сказал маленький барон.— Тогда я предлагаю открыть благотворительный бар.

Госпожа Орта испустила ужасный крик:

— Бар?! Бар?!

— Да, бар,— спокойно продолжал молодой Бонмон,— большой бар.

Некоторые из присутствующих упрекнули Бонмона в легкомыслии.

— Сначала выслушайте мой проект, а потом можете его разругать. Самый шикарный бар. За стойкой — светские дамы. Это привлечет разных болванов. Будут валить к нам толпою.

Лакрис заметил, что это несуразно:

— Ведь не могут же светские дамы все дни проводить за стойкой.

— Ну что ж,— сказал Бонмон,— светские дамы будут приходить по пятницам. А в скоромные дни в баре будут распоряжаться самые блестящие кокотки. Мама права: надо же что-нибудь делать для бедняков. Мы с Делионом основываем благотворительный бар. В день открытия коктейли будет смешивать герцогиня.

Тут взял слово Анри Леон:

— Я с сожалением убеждаюсь, милостивые государи, что вы все еще в плену у старых представлений.

— Но как же так, Леон, я думал, что благотворительный бар…

— Я имею в виду не ваш проект, дорогой мой Бонмон; но когда я слушал речь нашего друга Лижье, мне так и казалось, что это статьи Максима Дюкана об организации благотворительности в Париже. Речь Лижье была прекрасна, изысканна, но старомодна. В стиле Наполеона Третьего. Благотворительность в кринолине. Ваше «Поощрительное вспоможение» не достигнет цели, какую вы себе ставите. Ведь относительно цели мы все согласны между собою,— спор идет лишь о том, как ее достигнуть. Вы хотите пожертвовать частицей своих денег, чтобы надежней сохранить остальное. Так вот, предоставьте попрошайкам выпутываться как знают и основывайте просветительные общества для рабочих. Внедряйте в народ под видом социализма мысли о благодетельном значении частной собственности и убеждайте тех, кто страдает, что страдать — прекрасно.

Идите и учите. Ваше спасение зависит от успеха этой благотворительной миссии. В Париже, в провинции — повсюду основаны народные университеты, где гнусные интеллигенты совместно с рабочими изыскивают способы раскрепощения пролетариата. Так нужно и нам, капиталистам и националистам, повсюду основать свои университеты, чтобы наставлять народ в невежестве, призывать его к смирению и учить его удовлетворяться счастьем, уготованным ему на том свете. Пора! Будем сеять повсюду доброе семя! Объявим себя социалистами, чтобы народ нам верил, и станем на защиту капитала от его врагов. Народным университетам противопоставим наши университеты. Я уже придумал для них хорошее название.