Том 4. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

10. Гимн к Океану

Воскурение ароматов

Я Океан зову, что в вечном токе, Равно родник Богов и человеков; Неосквернимо-царственный Владыка, Чьи воды замыкают круг Земли; Отсюда – реки, Море истекает, Журчащие прозрачные ключи. Внемли, Могучий, ты царишь безбрежно, Из всех властей божественных, о, Царь, Ты в Мире величайший Очиститель. Земле ты ставишь дружески предел, Ты водоем предельности полярной, Окружно катишь ты просторы волн. Будь к нам, Зеркально-ясный, благосклонен, Все наши тайны-таинства – твои.

11. Гимн к Фуриям

Воскурение ароматов

Внемлите, свита

Фурий Вакханальных, Кричащих. Силы страшные, зову вас, Глубокие, ночные, в мире тайн Вы кроетесь, и все вас почитают, Алекто, Тизифона, и Мэгера, В провале вы, пещерном и ночном, Где Стикс течет, невидимым для зренья. К нечестью человеков вечно-близки. Фатальны, их карать спешите вы. Орудье ваше – пытка, скорбь, и мщенье, Вы сильны тем, что сущность ваша – месть. Чудовищные девственницы, ужас, Который остается навсегда, Многообразный, страшно разноликий, Чье местопребыванье – нижний Ад; Воздушные, незримые для смертных, Порывистые, быстрые, как мысль. Напрасно Солнце, с озареньем ярким, Напрасно нежно-кроткая Луна Свои касанья к мудрости протянут, Искусство не возбудит наш восторг, Коль вас не будет в заговоре этом, И вы не отвратите прочь свой гнев. Над пламенем неисчислимым смертных Блюдете вы, и прав ваш приговор. Придите, змеевласые, о, Судьбы, Чей дивный вид так страшно многолик, Склонитесь к нашим таинствам без гнева.

12. Гимн к Зефиру

Воскурение ладана

Рожденный Морем, с Запада летящий, Воздушный, нежно-легкий Ветерок, Усталому труду дающий отдых. Лепечущий, весенний, травянистый, В морях глубоких кораблям приятный; Услышавши дыхание Зефира, Они плывут в своем предназначеньи. Зефир незримый, вольный, легкокрылый, Овей меня, овей меня слегка. Сон, Царь Богов и смертных, Царь всего, Лелеемый праматерью Землею; Владычество твое одно верховно, Все знает Сон, ты веешь надо всем. Ты все тела, с умом, к добру наклонным, В немедные оковы заключаешь. Заботам ты велишь смежить глаза, Усталому стремленью быть спокойным, И огорченья более не плачут. Твои воздушно-нежные оковы От темной мысли душу берегут, И даже ужас смерти погашают; Недаром Смерть и Лету нарекли Здесь близнецами, с влагой струй забвенных. Склонись ко мне дремотно-благосклонный, Позволь мне в кротких таинствах побыть.

Сафо

1

Звезды быстро прячут светлые лики. Чуть Луна, показавшись, свет свой прольет, Так, чуть явишь ты свой вид среброликий. Нежных дев вмиг бледнеет весь хоровод.

2

Кругом – свежий ропот в ветвях Яблонь, и вот уж листвы зашуршавшей, Как дождь-перешепот, струится он.

3

Зашла Луна, Зашли Плеяды, Час поздний ночи, Уходит время, А я одна.

4

Сладкий яблок краснеет, там на верхушке, вдали. Сверху – на ветке верхней: рвали – срывали – забыли. И не забыли, пожалуй, а просто достать не могли.

5

Веспер, ты, что приводишь все, что заря рассевает, Коз, и ягнят, – ты приводишь с вечером к матери дочь.

6

Вот, счастливый супруг, Свадьба, которой желал ты. Брак совершен, и с тобой – Та дева, которой желал.

7

С чем, о, любимый, тебя я, с чем я сравню? С гибкою веткой тебя я, с веткой сравню.

8

Девственность, девственность, стой! Ты куда? Я к тебе не вернусь, не вернусь, никогда.

Скандинавия

Мироздание

(Voluspa)

Довременны были времена, Как хозяйничал Имир, Не было ни Моря, ни песков, Ни прохладных струй, Не было Земли, ни Неба сверху, Пасть была, и не было травы. Не было стеблей, одно жерло! Перед тем как плоскость вверх подъяли Первородного сыны, Те, что создали Мидгард, Дивный Город Средоточья, Солнце с Юга засияло На чертоги сокамнений, И тогда травой зеленой Почва обросла. Пребывали в Идавелли, В круге действ неутомимых, Асы, те, кем был воздвигнут, Высоко оплот святынь. Очаги они сложили, И выковывали злато, И щипцы изготовляли, И орудья создавали. И они играли в кости Во дворе. Были веселы, и не было Им в злате недостатка, До тех пор как три пришли Исполинши-Девы к ним, Мощные из Иотунгейма.

Гибель мира и возрождение

(Voluspa)

Солнце чернеть начинает, Погружается в Море Земля, Исчезают с Небес Лучезарные звезды; Дым бушует, и, жизни питатель, Огонь, До самого Неба высокий вздымается зной. Провидица видит опять, Как вторично Земля выступает из Моря, И свежая зелень на ней; Водопады кипят, Над ними Орел пролетает, За рыбой охотясь в горах. Асы сидят в Идавелли, О Змее великом их речь, Сжимающем звеньями Землю, Вспоминают о мощных событьях, Вспоминают о том, что о Высшем Старинные руны гласят. Находят потом между трав Золотые чудо-таблицы, Которыми в оное время Владели они. Без посевов – на пашнях хлеба, Из злого встает улучшенье. Бальдер придет: Гедер и Бальдер В победных чертогах живут Верховного Рупта, В доме Богов-Бойцов. Что еще может знать кто-нибудь?

Речи Высокого (Одина)

(Эдда)

1

Другом для друга мужчина быть долженствует,   Другом его, и его друзей. Другом для друга недруга быть да не смеет   Никто понимающий дружбу друзей.

2

Молод я некогда был, блуждал одиноко.   Заплутался в путях. Богатым себе показался, другого нашедши,   Мужчина мужчине есть радость во днях.

3

Не только великое нужно давать человеку,   Можно нередко малым снискать нам хвалу. Половиною хлеба, вполовину уж выпитым кубком   Друга себе я нашел.

4

Головня головнею живится, огонь огнем,   Пламя играет от пламени. Мужчина от речи становится более мудрым,   От молчанья тупеет надменного.

5

Огонь наилучшее есть между детей человека,   И солнечный лик, И здоровье телесное, раз человеку возможно   Без бесчестия жить.

6

Невполне человек злополучен, хотя бы он был больным.   Один сыновьями богат, Другие друзьями, другие богатством владений,   Иные величием дел.

7

Лучше живому, чем мертвому в мире,   Он еще может иметь стада. В доме богатого видел огонь в очаге я,   Сам же он мертвый пред дверью лежал.

8

Умирают стада, умирают друзья,   Умирает и сам человек. Не умирает, не ведает смерти одна лишь   Добрая слава людей.