Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
— Ну что ж, — мягко сказал я, — теперь хочу задать все те же бессмысленные вопросы ей, мистер Кингсли.
— Как пожелаете. — Он сверился со своими тонкими пластиковыми наручными часами. — У меня через полчаса встреча с Хэлом. Вы не возражаете, если я вас покину, лейтенант?
— Ни в коем случае, — учтиво ответил я.
— Спасибо! — Ноздри бывшего адвоката на мгновение раздулись. — Я беру с собой своего личного помощника, если вы и тут не возражаете.
— Нет, не возражаю, мистер Кингсли, — заверил я его. — А вы можете описать мне Джо Дана?
— Зачем?
— Мне просто интересно, как он выглядит, — уклончиво пояснил я.
— Ему около сорока; он среднего роста и веса, волосы русые, начали потихоньку редеть, очень яркие голубые глаза. Если вдуматься, Дана — олицетворение среднего мужчины. У этого человека мягкая манера разговаривать, и я не слыхал, чтобы он когда-нибудь выходил из себя. Даже когда Хэл занял кресло Стенсена, столь неожиданно освободившееся.
— А он все еще в Сан-Франциско? — будто между прочим поинтересовался я.
— Что? — В глазах Кингсли с набрякшими веками на секунду вспыхнуло удивление. — Откуда я могу знать, черт возьми?
— Могли бы и проверить, — прорычал я. — Ведь, кроме вас, это — единственный человек, которого можно заподозрить в убийстве Ширли.
— Его нет в Сан-Франциско, — ответил Кингсли. Судя по его тону, он уже начал уважать меня. — Из того, что я слышал, — продолжал он, — а на мои источники информации можно положиться, — Стенсен исчез из виду три дня назад и никто не знает, где он. Такое впечатление, что он умеет просто растворяться в воздухе. А с ним и Лy Фишер.
— Хорошо, — бросил я. — А кто такой этот Фишер?
— Один из профсоюзных деятелей. Из тех, что обычно заваривают кашу.
— Член шайки головорезов? — хотел уточнить я.
— Ее главарь! — бросил Жерар Кингсли.
— Вы не звонили вчера Ширли Лукас, покинув квартиру Кордиана?
— Конечно же нет. — Кингсли нетерпеливо замотал головой. — Увидев ее у Кордиана, я был раздосадован. Мне вовсе не хотелось общаться с Ширли в момент, когда здесь, в этом доме, меня ожидала жена.
— А когда вы пришли домой, ваша жена уже спала?
— Не знаю. Я не заходил в ее спальню.
— Вы спите отдельно?
— Да черт возьми ваше… — Кингсли вовремя спохватился и сменил тон: — Адель вовсе не считает, что половая жизнь входит в обязанности жены. Она рассматривает секс как награду мужу за хорошее поведение. А если же он ведет себя, с ее точки зрения, плохо, то его в наказание лишают секса. Адель очень не понравилось, что меня дисквалифицировали. И я пока еще не заслужил прощения. — Жерар Кингсли снова посмотрел на часы. — Прошу простить меня, лейтенант, но я должен идти. Иначе опоздаю на встречу.
— Разумеется, идите, согласился я.
Подождав, пока он уйдет, я не спеша двинулся в сад.
На улице по-прежнему была духота, в воздухе — ни дуновения. Я услыхал, как хлопнули двери автомобиля, потом взревел мотор, и Кингсли уехал. Тайлер, должно быть, сидел в ожидании за рулем, держа руку на ключе зажигания.
На цементном полу у бассейна на банном полотенце растянулась русоволосая тигрица. Она лежала на животе, и трусики желто-зеленого бикини едва прикрывали ее бронзовые, смазанные маслом для загара ягодицы. На шее тигрицы я заметил легкий золотистый пушок. Глаза женщины скрывали темные очки, в которых отражались блики воды. Увидев меня, тигрица села и сняла очки. И я снова поразился, сколько холода в ее глазах.
— Вы пришли, чтобы арестовать моего мужа, лейтенант? — с вызовом спросила она.
— Пока еще нет, — спокойно ответил я. — Сначала я хочу создать и укрепить в нем ложное чувство безопасности. Он расслабится, сделает неверный шаг и этим выдаст себя. Убийцы всегда так делают, по крайней мере в кино.
— У вас мрачный юмор, лейтенант. Но я думаю, что это лучше, чем ничего. Я раньше считала, что офицерам непозволительно иметь чувство юмора.
— У нас в Пайн-Сити начальство придерживается прогрессивных взглядов, — в том же тоне сказал я. — Нам разрешают смеяться не меньше трех раз в день.
— Надеюсь, что вам было не до смеха, лейтенант, — ведь вы должны были выяснить, где Жерар провел ночь.
— Тайлер сообщил мне, что вы подслушивали наш разговор. Поэтому он присел под окном и тоже все слышал, — проговорил я. — Вас взбесил тот факт, что пока вы были в Палле-Спрингс, ваш муж развлекался здесь с девочкой по вызову. Поэтому вы решили ему отомстить и плели мне заведомую ложь. Тайлер сказал, что если вас задеть, то вы не успокоитесь, пока не проучите обидчика.
— Ну погоди же, гнусный стукач, я тебе устрою, — злобно прошептала Адель, и от этой угрозы в адрес Тайлера мне стало не по себе. — Хорошо, может быть, я и наврала вам, а может, и нет!
— Хотите попробовать снова обмануть меня — надеетесь, что на этот раз я вам поверю, да?
— Тайлер вчера лег спать очень рано, — не сдавалась тигрица. — Я легла через час после него и тут же уснула. Никто не знает, в какое время Жерар вернулся домой — мы ведь спим отдельно!
— Ваши слова — палка о двух концах, — заметил я. — У вашего мужа нет алиби на время убийства, но его нет и у вас!
— У меня? — Адель так и покатилась со смеху. — Вы что, серьезно?
— Может быть, вчера вы уже знали о связи вашего мужа с Ширли Лукас. Знали, что она приехала сюда вместе с Кордианом и что ваш муж ее видел у него. Вы могли под каким-нибудь предлогом вызвать ее сюда. А потом убили. Тело бросили в саду, чтобы утром сделать вид, что нашли его. Вы думали, что вашего мужа сначала заподозрят, а потом и обвинят в убийстве.
— А вы, оказывается, порядочный сукин сын, лейтенант. Но вы мне начинаете нравиться, — с теплотой в голосе заявила Адель. — Могу побиться об заклад, что, запершись где-нибудь в задней комнате полицейского управления, вы избиваете тех, кто попал к вам в руки, и делаете это просто из удовольствия.
— Если честно, то предпочитаю хлестать их бичом, — ответил я. — А вы?
— Кусок железной цепи, вот что я… — Лицо Адель вдруг напряглось. — Я видела следы на теле девушки! Чем ее били? Кожаным бичом!