Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Женя (лаская его): — У тебя мама есть…
Степан: — Да, мама… Нужно, чтоб двое были — отец и мать, одна мать — половинка…
Степан опять кладет голову на спинку кровати.
Женя встает с кровати, быстро одевает халат, проходит в кухню; в кухне на газовой плите лежат мужские подтяжки, забытые Безгадовым.
Женя берет их, держит в руках, разглядывает.
На полу валяется грязная фотография.
Женя поднимает ее.
На фотографии изображены Женя и Безгадов в нежной позе влюбленных.
Женя
Берет чистый лист бумаги и завертывает в него подтяжки и фотографию.
Комната Жени. На кровати лежит, накрывшись одеялом с головой, Степан.
Женя подходит к нему, склоняется, приоткрывает конец одеяла:
— Я скоро на работу пойду. Вставай!
Степан (из-под одеяла): — Не буду вставать.
Женя: — Завтра я тебе няню приведу, потом в детский сад будешь ходить, потом в школу…
Степан: — Там видно будет.
Женя одета — на работу: в плащ, в шапочку с паровозным значком, в руках у нее железный сундучок-чемодан; на столе завтрак, комната прибрана, Степан по-прежнему лежит укрытый с головой на кровати.
Женя: — Значит, ты сегодня не будешь вставать, пока я не приду?
Степан: — Там видно будет…
Женя подходит к нему, приоткрывает одеяло и трижды целует сына в лоб:
— Ну, оставайся!.. Не надо горевать.
Комната пуста. Лежит один Степан. За окном слышен ход автомобилей, пение их сирен, стук молотков и визг пил на ближайшей постройке, вдалеке долго и тревожно гудит паровоз.
Степан садится на кровати (он в длинной детской ночной рубашке), медленно обводит глазами весь окружающий его комнатный мир, сходит на пол; портреты Сталина и Пушкина на стене.
Степан одно мгновение глядит на портреты Сталина и Пушкина. (Меж этих портретов — фотография Жени.)
(Из-за закрытого окна глухо слышится приближающаяся пионерская музыка с барабаном.)
Степан открывает шкаф, берет там лист бумаги, чернильницу, ручку, садится к столу, пишет.
(Пионерская музыка, судя по дребезгу оконного стекла, проходит мимо самого дома.)
Степан встает из-за стола, идет к окну, становится на подоконник, открывает оконные шпингалеты, сходит с подоконника, отворяет обе створки окна настежь наружу.
(Пионерская музыка зазвучала теперь громко, но все же слышно, что она удаляется, затихает.)
Степан вытаскивает из-под кровати маленький чемодан — тот, с которым он уже уходил однажды, когда Женя его встретила на улице, — открывает его, кладет туда свою верхнюю одежду, лежащую на стуле около кровати, и старые калоши из-за шкафа, а сам остается по-прежнему в ночной рубашке.
Запирает чемодан, несет его к платяному шкафу и прячет туда, тщательно закрыв шкаф.
(Пионерская
Степан уходит в открытую дверь — на кухню; несет оттуда небольшую лестницу, приставляет лестницу к стене в комнате — к большой фотографии Жени (по сторонам этой фотографии висят большие портреты Сталина и Пушкина); убирает постель, взбивает подушки, аккуратно покрывает постель одеялом; берет щетку из-за шкафа, метет ею пол, ставит щетку на место, берет со стола конфетку из оставленного матерью завтрака, снимает с конфетки бумажку, конфетку кладет в рот, но сейчас же вынимает ее изо рта обратно и кладет на блюдечко, а бумажку-обертку рассматривает, потом бросает и бумажку:
— Неинтересная.
Берет книжку с тумбочки, открывает, листует ее, бросает:
— Скучные буквы…
Поднимает трубку телефона.
Краткая пауза.
— Отчего к нам никто не звонит?..
Краткая пауза.
— Я мальчик… Отчего по телефону к нам не говорят?.. Пусть скорей говорят, а то я жду.
Кладет трубку.
Садится с ногами на стул около тумбочки.
Ждет. Пауза.
Соскакивает со стула.
Лезет по лестнице к фотографии Жени.
Добирается. Целует Женю на фотографии.
Опускается по лестнице на две перекладины.
Останавливается в раздумье.
Опять идет на верх.
Целует Сталина на портрете (слева от фотографии Жени).
Целует Пушкина на портрете (справа от Жени).
Спускается вниз на несколько перекладин.
С перекладины лестницы переступает на подоконник открытого настежь окна.
Стоит мгновение на подоконнике, спиной к зрителю.
Делает шаг поперек подоконника — на улицу.
На втором шаге исчезает: проваливается на улицу.
(Обычный сложный гул улицы, звучавший из раскрытого окна все время, вдруг — на несколько секунд — умолкает; потом опять возобновляется.)
Комната пуста. На полу — бумажка от конфеты, брошенная книга, сор, сметенный в угол.
Стук в дверь.
Стук повторяется.
Почтальон приоткрывает дверь, заглядывает:
— Вторая почта. Заказное письмо.
Протягивает письмо.
Входит.
Кладет письмо на стол.
— Расписаться даже некому. Распишусь сам.
Открывает разносную книгу.
Расписывается тем же пером, каким писал Степан.
Берет записку Степана. Читает ее.
Звонит телефон.
Почтальон берет трубку.
— Алла! Это я! Нет, не Степка… Сейчас, сейчас…
Вытирает глаза.
— Я вам письмо заказное принес… От меня: от почтальона!.. Я сам от себя без марки принес…
Краткая пауза. Почтальон слушает телефон.
— Вы его мать? Тогда приходите домой: он сейчас покойник…