Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Осенняя ночь. Шумит ветер за окном в сосновом лесу; по оконной раме стучит голая ветвь надворного кустарника. В избе сумрак, света нет. Пелагея Никитична (Никитична) лежит на печке. Ее внучка Анюта лежит на лавке. Пауза.
Анюта. К чему ж лампу-то было отдавать? Старый человек, а все глупый! Ночи-то, ишь какие длинные стали — лежишь и думаешь, и уже думать-то нечего, — а что во тьме делать? Во тьме ничего, во тьме скучно.
Никитична. Я тебе дам — во тьме!..
Анюта. У меня уже все зажило давно… Это ты все немцев этих боишься — и лампу им со страху отдала…
Никитична. Попробуй, не отдай им! Ведь он спрашивает, аль он просит чего…
Анюта. А я бы нипочем им лампу не отдала. Я бы свет сейчас жгла и сидела читала бы книги из школы, напрасно, что ль, я всю библиотеку в избу, в подполье стаскала…
Никитична. Лампа ей нужна! Свет бы она жгла! Книжки бы она читала! А чего там читать — да я тебе все изустно расскажу, хоть не по-немецки, а все равно будет… Лампы ей жалко! А газ где брать будем?
Анюта. Гас я достану — не твоя будет забота. Гас я из немецкой машины солью, а вдобавок и шину шилом проткну.
Никитична. Ты вот допротыкаешься шилом своим, ты вот добалуешься — однова-то уж тебя гоняли в рабство!
Анюта. А что мне рабство! Убежала я, опять убегу. Это тебе все страшно: живи вот с тобой во тьме!
Никитична. И ночью от тебя покоя нету! Хоть бы в рабство тебя опять немцы взяли, я бы отдохнула!
Анюта. Времени тоже у нас нету, и будильник немцы взяли. Ничего ты, бабушка, не уберегла.
Никитична. Хоть сама-то жива осталась — при внучке такой.
Анюта. А какая я такая?
Никитична. Да уж другой такой нету — одну бог дал… А как это такое — я ничего не уберегла… А картох сколько в поле закопала, а овчину всю новую утаила, а приданое твое — два сундука — как было, так и теперь все осталось, и, кроме меня, его и не найдет никто, и ты не знаешь, где я сундуки схоронила, без меня ты и замуж не выйдешь… Ишь ты, я добра не уберегла! Без меня кому и сберечь-то его!
Анюта. А пускай бы все пропало: все одно немцам потом велят все отдать с добавкой.
Никитична. Кто же это им прикажет тебе приданое назад вернуть? Ты что ль?
Анюта. Красная Армия, вот кто.
Никитична. Ну да, у Красной Армии только и делов, что девкины юбки да кофты у немцев назад отбирать!
Анюта. Не надо мне кофты и юбки… Нам жить надо как прежде было. Бабушка, а кто же нам поможет-то?
Никитична. Красная Армия, вот кто.
Анюта. Пора бы уж ей приходить, народ весь томится. Все книжки из библиотеки сотлеют в подполье, мухи на угодьях разжирели, иная с жука выросла, крапива с лебедой — и та цельный кустарник, как роща, разрослась, поля нелюдимые стали — где силу брать запашку делать?..
Никитична. Загоревала девка! А то без нее-то и обдумать некому — как пахать и сеять будем после немцев. Ей, видишь, одной забота! Да мы где потеряли что, там и обратно отыщем!
Анюта. МТС-то немцы всю растащили: ни плуга, ни трактора, ни тисков не осталось.
Никитична. А пускай растащили — обратно внове по списку доставят. Где у тебя ведомость, которую я от председателя принесла, когда он в лес ушел, это еще до нашествия было?
Анюта. Ведомость там же, где книжки, я ее в Пушкина положила. А что там ведомость была — она неправильная. Я потом сама добавила, я помню, что было в МТС и в колхозе. Они там записали не всякое добро — два жернова забыли, меха в кузнице, шорного товару не было…
Никитична. Ну, а ты-то записала, добавила это в ведомость?
Анюта. А то как же!
Никитична. Да то-то! А то с немцев, с них спросу не будет! Где вот лемеха на тракторные плуги брать будем — у нас корпуса большие были и железо твердое стояло, целину как творог отваливало. Немцы-то справятся нам железо такое на корпуса поставлять?
Анюта. Справятся, бабушка. У них заводы большие есть, мы учили про иностранные державы.
Никитична. Ага, знать, фабрики-то у них есть! Да и сама думала, что есть, откуда же у них страсть всякая берется. Теперь все ихние машины с фабрики к нам волочить надо. Пускай у нас железо делают — ни подковы, ни гвоздя ведь нету, ты вот ушко в иголке отломила, теперь свои гуни заштопать нечем…
Анюта. У немцев и уголь есть, бабушка.
Никитична. Антрацит, что ль?.. Нам он тоже надобен. Кузнец всегда жаловался — уголь из дерева мягок, жару мало дает. Да и леса наши целее будут — ишь, немцы делянки какие свели: без ума валили — и зрелое дерево шло, и молодняк, недросток рубили… Ты бы тоже это записала! А то убытки-то наши сочла, а что нам с немцев неминуемо следует, о том ты не заботишься.
Анюта. Пускай утро настанет. Как рассветет, так я новую ведомость составлю.
Никитична. И железную дорогу всю порушили. Где вагон, где паровоз был — теперь в одной куче гарь осталась. А на станции и башня с водой стояла, теперь на земле лежит. Никакого порядку нету. Не то запишет кто этот убыток, не то нет? А ты тоже — возьми да запиши его на всякий случай, бумага-то ум бережет.
Анюта. Ладно, бабушка. А у Кондрата избу спалили, двух петухов съели и свинью супоросную бросили — это ведь тоже в ведомость надо!