Том 6. Пьесы 1871-1874
Шрифт:
Гурмыжская. Вот она! (Подает записку.)Посмотри!
Восмибратов (принимая). Без очков-то я не очень-с, а в очках-то еще хуже. Да вот сын прочитает. Петр, читай! (Отдаст записку Петру.)
Петр (читает). За проданный мною калиновскому купцу, Ивану Петрову Восмибратову…
Восмибратов. Да-с, это так
Петр (читает)…на сруб лес в пустошах: Горелой и Паленой…
Восмибратов. Они самые-с.
Петр (читает). …и две десятины в Пылаевой, деньги все сполна получила, калиновская помещица Раиса Гурмыжская.
Восмибратов (берет записку). Очень хорошо-с. (Вынимает бумажник и тщательно укладывает в него записку.)Извольте получить-с. (Вынимает деньги и считает.)Тысяча… тысяча триста, пятьсот, семьсот… (задумывается и как будто вспоминает)восемьсот. Пожалуйте-с! (Подает Гурмыжской.)
Гурмыжская. Как же тысяча восемьсот? Да ведь мне нужно…
Восмибратов. Виноват-с, простите великодушно! Вот память-то! (Вынимает деньги и подает.)Еще двести рублей! Теперь так точно. Кажется, так? Петрушка, так? Что ж ты молчишь? (Грозно.)Говори, дерево стоеросовое!
Петр. Так-с!
Гурмыжская. Иван Петрович, ты шутишь со мной? Три, а не две.
Восмибратов (обидясь). Какие три! Что вы, помилуйте!
Гурмыжска я. Разве ты забыл? За один полторы и за другой полторы.
Восмибратов. Нельзя этому быть-с, по расчету не выходит-с.
Гурмыжская. По какому расчету?
Восмибратов. Где же у меня глаза-то-с! Нешто такой лес за три тысячи покупают? Ведь мы тоже норовим чтоб без убытку.
Гурмыжская. Я на тебя надеялась, я тебя всем хвалила, что ты хороший, семейный человек…
Восмибратов. Это в состав не входит-с.
Гурмыжская. Если ты так, я не согласна.
Восмибратов. Как вам угодно-с. Прощения просим. Пойдем, Петр!
Гурмыжская. Да я не согласна продать тебе за эту цену Паленую и Пылаеву. Ну, рассуди сам. Ведь есть у тебя рассудок?
Восмибратов. Как не быть? Нам без него нельзя-с. Это вот вашей милости точно что рассудку не требуется, потому вы за готовым и так проживете. Если не согласны продавать, пожалуйте деньги назад; надо какой-нибудь конец сделать.
Гурмыжская. Полторы тысячи за Горелую оставлю, а пятьсот возьми.
Восмибратов. Нет, я вижу, нам долго торговаться-с. Я за Паленую и Пылаеву меньше двух тысяч не возьму, и то с вас только.
Гурмыжская. Как не возьмешь?
Восмибратов. Да так же-с. Я их купил у вас; за что, значит, хочу, за то и продаю.
Гурмыжская. Если я тебе отдам две тысячи, мне за Горелую ничего не останется.
Восмибратов. Это уж ваше дело-с.
Гурмыжская. Нет, нет, не хочу, не хочу.
Восмибратов. Ежели бы вы для нас, так и мы бы для вас; а вы нашим родом и званием гнушаться изволите…
Петр. Тятенька!
Восмибратов. Убью.
Гурмыжская. Нет, нет. Ты возьми пятьсот рублей.
Восмибратов. Чего ежели невозможно, зачем говорить! Пойдем, Петр!
Гурмыжская. Так как же?
Восмибратов. Это и малый ребенок поймет. Лес я у вас купил, деньги вам отдал, вы мне расписочку дали; значит, лес мой, а деньги ваши. Теперь поклон, да и вон. Прошенья просим! (Уходит; за ним Петр.)
Гурмыжская. Что ж это такое? Денной грабеж! Удивительное дело, ничего-то мне в жизни не удалось ни купить, ни продать, чтоб меня не обманули. Видно, уж так мне на роду написано. (Уходит на террасу.)
Входят Несчастливцев и Буланов.
Гурмыжская, Несчастливцев, Буланов.
Буланов. Как вы фокусы делаете бесподобно-с! Как же это у вас девятка-то…
Несчастливцев. Вольт, братец!
Буланов. Научите меня вольты делать!
Несчастливцев. Зачем?
Буланов. Вот видите ли, помещики у нас кругом богатые… иногда в карты-с… что ж мне за расчет проигрывать; я человек бедный-с.
Несчастливцев. Да ты, братец, молодец совсем.
Гурмыжская (сходя с террасы). Представь, Алексис, я продала Ивану Петрову лес за три тысячи, а получила только две.
Буланов. Как же это-с?
Гурмыжская. Я сама виновата: я ему вперед расписку отдала, что я все сполна получила, ну, он и дал только две.
Несчастливцев (грозно). Ах, анафема!